В рамках International Interdisciplinary Conference “Cultural Code”, организованной комитетом EUASU и проходившей 8–11 декабря, особое внимание было уделено осмыслению культурных кодов, их влияния и взаимосвязанности в социальных, коммуникативных и политических измерениях. Конференция стала междисциплинарной площадкой для диалога и обмена идеями между исследователями, представляющими различные академические традиции и научные школы, объединённые стремлением к более глубокому пониманию механизмов культуры в условиях современных трансформаций.
Одним из докладчиков конференции выступил Нелло Бариле (Nello Barile) — доцент, доктор наук в области коммуникационных исследований, преподаватель Римского университета La Sapienza. Его научные интересы сосредоточены на теории медиа, цифровой культуре, семиотике технологий и философии коммуникации, с особым вниманием к наследию Жана Бодрийяра.
В своём выступлении Нелло Бариле обратился к проблеме влияния культурных кодов на современные медиа- и коммуникационные системы, рассматривая их сквозь призму бодрийяровской концепции симуляции.
Нелло Бариле
Тема: The influence of cultural codes on media and communication systems through the lens of Jean Baudrillard’s legacy
В своём выступлении я хотел бы обратиться к наследию Жана Бодрийяра и показать, каким образом культурные коды сегодня формируют медиа- и коммуникационные системы в условиях радикально трансформированной техносреды.
Мы живём в пространстве, где границы между цифровым и физическим стремительно стираются. Дополненная реальность, геолокация, интернет вещей, «умные» среды, эмоциональный искусственный интеллект, робототехника — всё это формирует новый футуристический экосистемный порядок. Даже такие тревожные явления, как геймификация войны посредством дронов, становятся частью этого медиального ландшафта. Это ужасно, но показательно: война тоже включена в логику нового культурного кода.
Опираясь на Маклюэна и Бодрийяра, я утверждаю: сегодня карта больше не отражает территорию — она с ней сливается. Цифровые модели становятся настолько точными и всеобъемлющими, что сама территория начинает функционировать как карта. Мы имеем дело с полной интеграцией физического и цифрового измерений.
Для Бодрийяра код — это не просто информация или коммуникация в духе модели Шеннона. Код — это также биологический принцип, генетическая структура, вирусный механизм, кибернетическая логика. Именно код соединяет биологическое, физическое и цифровое в единую систему управления и воспроизводства реальности. Этой проблематике была посвящена и моя книга, опубликованная в 2022 году.
Современные платформы утверждают, что пользователь находится в центре системы. Однако это лишь видимость. Пользователь оказывается в центре не ради автономии, а ради извлечения данных — нового ресурса цифровой экономики. Мы имеем дело с эмпатическими системами: эмоциональный ИИ способен распознавать и симулировать чувства. И здесь возникает парадокс — чем более эмпатичными становятся технологии, тем менее эмпатичными становимся мы сами.
Я предлагаю рассматривать эволюцию фетишизма как ключ к пониманию этого процесса. От товарного фетишизма Маркса мы переходим к технологическому, затем к цифровому и, наконец, к гибридному фетишизму, соединяющему физическое и виртуальное. Кино и сериалы — от Minority Report и Her до Blade Runner 2049 и Black Mirror — не просто фантазируют о будущем, а заранее моделируют культурные коды, в которых мы уже живём.
Мы переходим от storytelling к storyliving. Истории больше не рассказываются — они проживаются. Пользователь становится одновременно контентом, медиумом и сообщением. Сегодня уже можно сказать не только «medium is the message», но и «me is the message».
Особое внимание я уделяю эстетике несовершенства. В высокотехнологичном обществе именно ошибка, сбой, «галлюцинация» кода вызывают эмпатию и доверие. Lo-fi-роботы, пиксельная эстетика, NFT-культура и генеративный ИИ демонстрируют, что несовершенство становится не слабостью, а ценностью — и одновременно объектом коммерциализации.
Генеративный ИИ ясно показывает: код никогда не является нейтральным. Он воспроизводит стереотипы, предубеждения и культурные искажения, зашитые в данных. Галлюцинации алгоритмов — это не сбой системы, а зеркало коллективного цифрового воображаемого.
В заключение я возвращаюсь к Бодрийяру и его четырём стадиям симуляции. Я полагаю, что сегодня мы приближаемся к необходимости говорить о пятой стадии — стадии, в которой физическое измерение вновь становится значимым, но уже как часть полностью кодированной, симулированной и управляемой реальности.
Культурный код, таким образом, — это не абстрактная теория. Это активная структура власти, чувств и смыслов, определяющая наш способ существования между машиной, образом и телом.