Некоторые люди проводят всю свою жизнь, обеспечивая себя тем, что нужно для жизни, не осознавая, что при рождении каждому из нас был налит смертный напиток, который мы должны выпить.
— Ватиканские изречения, Эпикур, 30.
В философских взглядах на смерть и загробную жизнь Платон и Эпикур занимают противоположные позиции. Это противопоставление настолько интуитивно, что когда человек сталкивается с экзистенциальным кризисом, у него зачастую начинается внутренняя борьба между этими двумя аргументами, даже если он не знает исходного материала. В основе этих философий лежит одно из самых сложных для человека переживаний — осознание смертности. Платон говорил о бессмертии души, необходимости добродетельной жизни в подготовке к жизни загробной и стремлении к эвдемонии, тогда как Эпикур оспаривал эти взгляды, утверждая, что смерть — это конец сознания и чувственного опыта. Согласно Эпикуру, жизнь должна быть направлена на разумное стремление к удовольствию и душевному покою — атараксии. Там, где один живёт ради загробной жизни, другой сосредоточен на жизни здесь и сейчас. И всё же оба философа предлагают одно и то же средство от страха смерти: простую, добродетельную жизнь и философское образование.
В этом эссе представлено исследование платоновских и эпикурейских ответов на извечные вопросы, связанные с природой бытия, страхом смерти и поиском смысла жизни ввиду осознания смертности. Здесь приведены основные аргументы философий Платона и Эпикура о смерти и загробной жизни, сравнение концепции эвдемонии и атараксии и показано, что в некоторых аспектах эти взгляды не так уж и различны.
Платоновские и эпикурейские философские ответы на страх смерти
Платон знаменит своим утверждением, что философия — это подготовка к смерти. Его верой в бессмертие души и существование загробной жизни были сформированы и вдохновлены духовные и религиозные тексты, описывающие конец жизни. Концепция о том, что душа продолжает жизнь после смерти тела и отправляется в райское (или адское) место является хорошо известной и часто используемой системой для утешения тех, кто сталкивается с экзистенциальным страхом. Хотя сейчас эта идея кодирована религией, она происходит из текстов «Федона», существовавших задолго до христианства. В мифе об Эре Платон полностью раскрывает происходящее после смерти. Когда человек умирает, он отправляется в подземный мир, где его судят за то, как он прожил свою жизнь, и распределяют в зависимости от пережитого опыта. В конце «Федона» (а также в «Апологии») Сократ говорит, что не боится смерти — напротив, он боится, что «другие люди не осознают, что главная цель тех, кто правильно практикует философию, — это подготовка к умиранию и смерти». (Федон, стр. 103, 64а). В смерти мы наконец видим формы, и поскольку задача философа — достичь истинной мудрости и добродетели, он проводит свою жизнь, стремясь приблизиться к тому, что, по его убеждению, ему предстоит повстречать по ту сторону жизни.
Сократ и далее продолжает доказывать бессмертие души. Он приводит три аргумента: аргумент воспоминания, где он подразумевает врожденное знание определённых форм, таких как равенство; аргумент противоположностей, в котором он объясняет, что противоположности происходят от противоположностей; и аналогичный аргумент видимого и невидимого. Он подробно рассматривает эти аргументы на протяжении всего «Федона», чтобы убедить своих учеников, что у него нет причин бояться смертельного напитка, о котором говорится на последних страницах. Приводя четвёртый, наиболее важный для нас здесь аргумент, Сократ утверждает, что душа по своей сути жива: то есть жизнь так же неотъемлема для души, как холод для снега. Когда противоположное приближается к противоположному, — как огонь к снегу, — та сторона, к которой приближается противоположность, должна либо исчезнуть, либо погибнуть. Поскольку жизнь неотделима от души, с приближением смерти душа может лишь уйти, ведь, в отличие от тела, она нетленна.
Он подкрепляет это утверждение в аналитическом аргументе (Федон, стр. 118, 79a), где он различает понятия составных и несоставных субстанций — видимого и невидимого. В «Федоне» он убеждает Кебета согласиться с тем, что тело является составным, а душа — несоставной, говоря: «Душа наиболее подобна божественному, бессмертному, постигаемому умом, единообразному, неразрушимому, всегда пребывающему в одном и том же состоянии, тогда как тело наиболее подобно человеческому, смертному, многообразному, непостижимому и растворимому, и никогда не остающемуся неизменным…» (Федон, стр. 119, 80b). Это различие играет ключевую роль в платоновом аргументе о бессмертии души и её отделении от тела при смерти. Его взгляд подчеркивает вечную природу души, противопоставляя её временной природе тела, поддерживая идею загробной жизни и стремление к философской мудрости с целью подготовиться к смерти с душевным спокойствием.
Затем Платон сравнивает судьбу тела и души, когда утверждает: «… когда человек умирает, видимая часть, тело, существующее в мире и которое мы называем трупом, естественная участь которого — разложиться, распасться и развеяться… если тело разлагается, некоторые его части, а именно кости и сухожилия, тем не менее, бессмертны… будет ли душа, невидимая часть, которая устремляется в область такого же рода, благородную, чистую и невидимую… обладая такой природой, будет ли она рассеяна и уничтожена, покидая тело?» (Федон, стр. 120, 80c). По Платону, душа продолжает существовать, и её судят боги. Итак, как же, по мнению Платона, можно обуздать страх смерти? Достижение эвдемонии — состояния доброго духа, — достигается путем счастливой жизни согласно разуму. Исследованная жизнь — это счастливая жизнь, поэтому, живя, посвятив себя образованию, особенно философскому, человек приближается к формам и одновременно избавляется от страха смерти, ведь в конце, если эвдемония достигнута, бояться нечего. В своих последних, предсмертных словах Сократ намекает, что он благодарен за своё освобождение и переход в загробную жизнь, и с радостью его тело остывает.
Эпикурова «четырехчастная терапия» — четыре компонента, исцеляющие душу, — гласит: «Не бойся Бога, не тревожься о смерти; то, что хорошо, легко достижимо, а то, что ужасно, легко переносимо» (Филодем, Геркуланский папирус 1005, 4.9–14). Эпикур — один из первых философов, который рассматривал и утверждал, что все физические субстанции состоят из атомов — такова была концепция, разработанная одним из его учителей, Демокритом. Он утверждал, что все несоставные (используя термин Платона) субстанции, такие как мысли, убеждения, душа и даже сознание, лишены атомов и поэтому не могут существовать самостоятельно, за исключением пустоты, или небытия (Письмо Геродоту, Диоген Лаэртский, текст 2.65-2.73). Это является фундаментальным столпом его философии, так как он использует его, чтобы определить, что мы можем считать реальным, а что нет; эти концепции помогают ему отрицать существование вечной души, утверждая, что сознание умирает вместе с телом, что уничтожает страхи по поводу загробной жизни. Хотя оригинальных текстов Эпикура осталось немного, сохранились обширные сочинения и письма его последователей, в которых эта философия изложена в деталях. Одним из таких авторов, чьи тексты я рассмотрю, является Диоген.
Эпикур придерживается аристотелевской точки зрения, что боги — это совершенные, бессмертные, равнодушные существа, которые не проявляют ни доброго, ни злого интереса к человеческому опыту. В своих письмах Диоген мало внимания уделяет богам и гораздо больше — космосу, физике и пустоте — пространству, в котором существуют тела (Письмо Геродоту, Диоген Лаэртский, текст 2.36). Интересно, что, выступая против концепции бессмертной души, в качестве основы он утверждает, что несоставные субстанции не могут существовать самостоятельно — есть только тело и пустота. Всё, что не имеет телесной природы, например, душа, сознание и мысли, не состоит из атомов и, следовательно, не может физически существовать. Концепция несоставного у Платона в этом аргументе Эпикура отвергается, поскольку, по его мнению, всё, что не может быть воспринято чувствами, не может быть доказано как реальное.
Кроме того, Платон утверждает: «И действительно, душа лучше всего размышляет, когда никакое из этих чувств не беспокоит её… когда она сама по себе покидает тело и, насколько это возможно, не имеет с ним никакого контакта в поиске истины» (Федон, 65c). Здесь Платон заявляет, что чувства отвлекают душу от её врождённого знания о мире и о себе — что он отличает от теории Пифагора о загробной жизни через аргумент о воспоминаниях, связанный с забывчивостью до и после смерти. Эпикур категорически не соглашается с этой концепцией врождённого знания души и прямо обращается к ней в своих теориях о чувственном восприятии. Согласно письмам, оставленным Диогеном, если все телесные вещи состоят из атомов, и природа восприятия ограничена чувствами, тогда то, что покидает тело после смерти — душа — не может ничего воспринимать. «Душа, пока она находится в теле, никогда не будет лишена восприятия, даже если какая-то её часть уже покинула тело… когда весь её состав разрушается, душа рассеивается и больше не обладает теми же силами, и не может двигаться; следовательно, она не имеет способности к восприятию» (Письмо Геродоту, Диоген Лаэртский, текст 2.65).
Эпикур предлагает нам своего рода метафизику для поддержки более научной онтологической теории — это крайне важное, но невозможное сегодня дело. Если принять, что нет ничего, что не состоит из атомов, и убедиться в том, что не может существовать бессмертной души или какого-либо сознания после смерти тела, возникает вопрос: что же тогда делать со своей жизнью, если не служить богу в страхе перед судом? Эпикурейцы сказали бы, что следует стремиться к атараксии — спокойствию ума, свободному от душевных и эмоциональных тревог. Самым важным препятствием на пути к счастью, по мнению Эпикура, является тревожность. Быть здесь и сейчас — глубоко интуитивная часть эпикурейского мышления. Не имеет значения, насколько человек здоров; если он постоянно беспокоится о том, что может заболеть, он не может быть счастлив. Точно так же, если человек всегда работает, стремясь стать богатым: даже в богатстве его настойчивое желание стать ещё богаче будет продолжать мешать его счастью. Когда Эпикур говорит об отсутствии жизни после смерти, он, в конечном счете, критикует этот направленный на будущее тип тревожности. Жизнь в ожидании загробной жизни, характеризуемой судом богов, мешает действительно счастливой жизни в каждом моменте. Следовательно, чтобы достичь атараксии, человек должен быть счастлив, имея только то, что ему нужно, принять смертность и стремиться к счастью как можно усерднее.
Что такое счастливая жизнь с точки зрения Эпикура? Многие интерпретируют это стремление к счастью как гедонизм, но зачастую это является неверно понимаемой чертой эпикурейского понятия атараксии. Он говорит: «В философии удовольствие сопровождает знание. Ведь наслаждение не приходит после обучения, обучение и наслаждение происходят одновременно» (Ватиканская коллекция изречений Эпикура, текст 6, 27). Эпикурейская идея приятной, счастливой или «благословенной» жизни — это жизнь, пропитанная стремлением к знанию, дружбе и благоразумию. Более того, благоразумие является самой ценной из всех добродетелей, по мнению Эпикура, потому что оно избавляет нас от беспокойства о том, чего у нас нет (Письмо Геродоту, Диоген Лаэртский, текст 2.132).
Однако это не так уж отличается от платоновской идеи счастливой жизни, то есть эвдемонии. Атараксия и эвдемония имеют много общего, несмотря на то, что они происходят из таких противоположных философских платформ. Обе идеи вдохновляют на жизнь, основанную на самодисциплине, добродетели и мудрости, и обе придают значение благополучию (то есть, благополучие достигается, когда достигнуты эвдемония и атараксия, соответственно). Различие между ними заключается в их мотивах. Если Платон стремится к добродетели в подготовке к загробной жизни, то Эпикур добродетелен, несмотря на её отсутствие. Он верит, что единственный путь к подлинному счастью — это быть добродетельным, уделяя особое внимание знанию, благоразумию и удовольствию, ведь жизнь, прожитая иначе, вызывает тревогу, боль и неудовольствие. Это, по мнению Эпикура, единственный способ избавиться от страха смерти. «Кто, по-твоему, лучше человека, который имеет благочестивые взгляды на богов, всегда бесстрашен перед смертью, разумно определил естественную цель жизни и понимает, что предел благ легко достижим и легко обеспечивается, а предел зла либо кратковременен, либо приносит немного хлопот?» (Письмо Геродоту, Диоген Лаэртский, текст 2.132). Если мы должны беспокоиться только о природе жизни, тогда жизнь должна быть «благословенной».
Самая обсуждаемая тревога, против которой выступал Эпикур, — это страх смерти. Диоген пишет: «Привыкни верить, что смерть — ничто для нас. Ведь всё хорошее и плохое состоит в чувственном восприятии, а смерть — это лишение чувственного восприятия. Следовательно, правильное знание факта смерти делает смертность жизни вопросом довольства не путём бесконечного прибавления времени жизни, но путём избавления от стремления к бессмертию» (Текст 4: Письмо к Меноцею, 124). Человек, который отказывается от своей мирской потребности в большем, отказывается от негативного ощущения нехватки и живёт более приятной жизнью. Платон также описывает отрешённость от материального мира как средство против страха смерти и говорит, что душа человека должна быть отделена от телесного мира. «Если она [душа] чиста, когда покидает тело, и не тянет за собой ничего телесного, поскольку не имела сознательной связи с телом при жизни, избегала его и сосредотачивалась на себе, желая этого и постоянно практикуясь в этом, то не что иное, как правильное занятие философией, в действительности, помогает легко отказаться от жизни» (Федон, стр. 120, 81a).
Человек, который может принять неизбежность смерти и осознать, что после неё ничего не будет, не должен испытывать тревоги по этому поводу и, по мнению Эпикура, должен разумно проводить своё время, стремясь избавиться от негативности во всех аспектах своей жизни. Частью переживания удовольствия и счастья является избавление от тех поступков и убеждений, которые приносят негатив. По иронии, Эпикур использует этот аргумент в очень платоновской манере, как бы вызывая теорию противоположностей, говоря, что если мы сможем понять, что в отсутствии жизни нет ничего пугающего, то из этого следует, что мы не должны бояться ничего и в самой жизни. Он говорит: «Так смерть, самое пугающее из плохого, ничто для нас; ибо, когда мы существуем, смерть ещё не наступила, а когда смерть наступает, нас уже нет» (Текст 4: Письмо к Меноцею, 125).
И Платон, и Эпикур придавали большое значение философскому образованию. Чтобы программы по улучшению жизни (и излечению от страха смерти) были эффективными, человек должен изучать философию или вести исследовательский образ жизни. «Никто не должен откладывать изучение философии в молодости и уставать от неё в старости. Ни один человек не слишком молод и не слишком стар для здоровья души. Тот, кто говорит, что время для философии ещё не пришло или уже прошло, подобен тому, кто говорит, что время для счастья ещё не пришло или уже прошло. Поэтому как молодые, так и старые должны заниматься философией: первые — чтобы, несмотря на свою молодость, быть похожими на стариков благодаря отсутствию страха перед будущим, а вторые — чтобы, хотя и будучи старыми, оставаться молодыми в добрых вещах благодаря благодарности за пережитое» (Текст 4: Письмо к Меноцею, 122). Платон выбирает совершенно иной путь, чтобы сказать, по сути, то же самое.
Невозможно достичь эвдемонии и стать ближе к формам без философского образования. Основное различие, конечно, заключается в убеждении Платона в загробной жизни. Один из его более известных максима, приведённый выше, ясно показывает, что философ, прежде всего, готовит себя к жизни после смерти. Однако Эпикур идёт ещё дальше, принимая научные исследования как достойное пожизненное исследование, настаивая на том, что изучение науки и космоса способствует самопознанию, так как устраняет суеверия из нашего сознания. «Невозможно, чтобы кто-то не знал о природе вселенной, но при этом проявлял бы настороженность к мифам, чтобы развеять свои страхи по поводу наиболее важных вопросов. Следовательно, невозможно получать чистое удовольствие, не зная естественных наук» (Древняя коллекция максима, Текст 5, Основные доктрины, Диоген Лаэртский, 10.139–154 XII).
Этот древний научный подход к онтологии вдохновил современную науку и многих наших любимых мыслителей. Ницше в значительной степени предпочитал Эпикура Платону, утверждая, что платонизм опасен для масс, поскольку основывается на суеверной концепции души, которую нельзя увидеть. Это также является нападкой, которую многие люди применяют к картезианскому дуализму с его очевидными параллелями к теориям Платона о составных и несоставных веществах. Декарт рассматривает дуализм ума и тела, предполагая разделение между нематериальным умом (душой или сознанием) и материальным телом. Концепция субстанциального дуализма Декарта в определённой степени перекликалась с идеями Платона о составных и несоставных веществах. Кант также исследовал метафизические идеи, которые перекликались с платоновской концепцией составных и несоставных веществ. Кант различал феномены, то есть явления, которые мы воспринимаем через наши чувства, и номены, которые представляют собой вещи такими, какие они есть сами по себе, вне нашего сенсорного опыта. Это различие напоминает разделение между видимыми и невидимыми веществами в философии Платона.
Эпикур привлекает таких мыслителей, как Ницше, хотя бы тем, что скептически относится к существованию всего, что нельзя увидеть. Конечно, это доверие к чувствам будет подхвачено скептиками, такими как Юм и Спиноза. Платон считал, что душа существует до и после своей связи с телом, и, следовательно, можно сказать, что он поддерживал метафизику, которая ставит сущность перед существованием. Это, конечно, является прямым ударом по экзистенциалистам, в творчестве которых главным было изучение смерти и жизни. Идея о том, что существование предшествует сущности, является важной частью экзистенциалистской доктрины и в значительной степени укоренена в теориях Эпикура.
Вера в загробную жизнь приносит много преимуществ людям, страдающим от страха смерти, так как она решает проблему непостоянства. Учение Платона могло бы стать отличной альтернативой религии. Святой Августин говорит о том, что он «дважды обратился»: сначала в платонизм, а затем в христианство. Безусловно, есть что сказать о удобстве веры в то, что ваши близкие, ушедшие от вас, ждут вас на том свете. У эпикуреизма тоже много преимуществ, особенно для людей, которые предпочитают научный взгляд на жизнь. В конце концов, то, что отделяет эпикуреизм от атеизма, — это вера в бога, хоть и безразличного, от которого исходит наша сущность. Душа и «источник» могут существовать в философии Эпикура посредством его логики о том, что ничто не может произойти из ничего — это важная часть его научных аргументов. Оба аргумента требуют, чтобы человек был хорошим при своей жизни, и предлагают философский подход к тому, как это сделать и в процессе находить счастье. Каждый из них дает причину, по которой нам не стоит бояться смерти, с противоположных точек зрения, но излечение этого страха является важным для обоих аргументов. Современному человеку может показаться, что легче сказать, чем это сделать, но это всего лишь два из множества концептуальных способов избежать страха перед смертностью. Я согласен с тем, что это нелегко, но Платон и Эпикур показали мне, что это возможно. Независимо от того, ищете ли вы эвдемонию, атараксию или совершенно другой ответ, самая сложная часть — это начать образование и столкнуться с понятием смертности.
К сожалению, автор этой статьи неизвестен, но мы будем рады, если он найдётся и свяжется с нами для признания его авторства.