Ни в одном месте закона иудеев не упоминается и даже не предполагается бессмертие души
Кто бы ни был автором Пятикнижия или, вернее, кем бы ни были те писатели, которые его сочинили, в какое время оно бы ни было написано и опубликовано, очевидно одно, что в этой книге ничего не высказано о будущей жизни и о бессмертии души. Известно, что почти все народы, окружавшие иудеев, — греки, халдеи, персы, египтяне, сирийцы и др. признавали бессмертие души, а иудеи даже не касались этого вопроса.
Известно также, что ни в книге Левит, ни во Второзаконии законодатель не угрожает загробными карами и не обещает никакого воздаяния. На всей земле, от Пекина до Рима, есть большие школы философов, которые отрицали бессмертие души, но эти школы никогда не составляли законов. Все законодатели всегда говорят о наказаниях и возмездии не только в этой жизни. Законодатель иудеев, наоборот, всегда говорил, повторял, внушал, что бог накажет только живущих. Этот автор, кто бы он ни был, заставляет самого бога говорить: «Почитайте отца и мать, чтобы продлились дни ваши», тогда как закон древних персов, сохраненный в Саддер, говорит: «Любите, прислуживайте, утешайте ваших родителей, чтобы бог помиловал вас в загробной жизни и чтобы родители молились за вас на том свете».
«Если вы повинуетесь, — говорит законодатель иудеев—вы получите дождь весной и осенью, хлеб, масло, вино, траву для вашего скота и т. д. Если же вы не будете соблюдать всех повелений, вы будете иметь мох, наросты, свищ, язвы на коленях и икрах ног».
Законодатель угрожает иудеям, что они должны будут занимать деньги под лихвенные проценты у чужеземцев и будут так несчастны, что не найдется никого, кто бы им эти деньги одолжил. Он несколько раз им советует уничтожить, истребить все народы, которые бог им отдаст, не щадя ни стариков, ни детей, ни женщин, но он никогда не говорит о бессмертии души и даже никогда ее не предполагает.
Философы всех стран, отрицающие бессмертие души, приводят этому основания вроде тех, которые можно видеть в третьей главе Лукреция -, но иудеи никогда не приводили никаких доводов, ибо они отрицали бессмертие души исключительно из-за грубости и невежества и еще потому, что их весьма грубый законодатель знал столько же, сколько они. Когда наши ученые принялись в последнее время с некоторым вниманием читать иудейские книги, они ужаснулись, увидев, что в книгах, приписываемых Моисею, нет и речи о будущей жизни. Стараясь найти в Пятикнижии то, чего там нет, они тронулись рассудком. Они обратились к Иову, как будто бы Иов писал часть Пятикнижия. Но Иов не был иудеем Автор притчи об Иове, несомненно, был араб, живший вблизи Халден. Достаточно сатаны, которого он выводит на сцену вместе с богом, чтобы доказать, что автор ее не был иудеем. Слова «сатана» нет ни в одной книге Пятикнижия и в книге Судей, и только во второй книге Царств иудеи впервые называют сатану.
Впрочем, только насмехаясь над книгой Иова, можно обнаружить некоторое представление о бессмертности души у этого халдейского писателя, писавшего задолго до того, как нуден стали сочинять книгу Бытия. Иов, одолеваемый недугами, нищетой и еще более — безрассудными речами своих друзей и жены, говорит, что «он надеется на свое исцеление, на то, что его распадающаяся кожа восстановится, что он снова узрит бога в плоти своей, что бог будет его искупитель, что этот искупитель вечно жив, что однажды он поднимется из праха, в котором пребывает». Вполне очевидно, что здесь больной говорит о выздоровлении. Нужно быть такими же глупыми, как наши толкователи, чтобы увидеть в этих речах бессмертие души и пришествие Иисуса Христа. Такая наглость была бы непостижима. если бы эти господа не позволяли себе сотни других еще больших сумасбродств.
Толкователи ставили себя в еще более смешное положение, пытаясь найти у Исайи и Иезекииля бессмертие души, которое им не удалось обнаружить у Иова. Они исказили и речь Иакова в Бытии. После того, как дети его, эти гнусные патриархи, предали своего брата Иосифа и рассказали отцу, что его сожрали дикие звери, Иаков воскликнул: «Мне остается теперь только умереть. Меня положат в одну могилу с сыном». Эта могила, говорит Кальме, — ад. Следовательно Иаков верил в ад и, следовательно, в бессмертие души. Итак, бедняга Кальме Иаков хочет идти в ад и быть осужденным на вечные муки потому, что зверь съел его сына. Ей-богу, патриархам, братьям Иосифа, верившим в ад, более подобало быть обреченными на муки: эти чудовища вполне заслуживали такую кару.
Один известный писатель удивлялся, что приведенный во Второзаконии закон относительно того, как иудей должен испражняться, приписывается самому богу и что в то же время во всем Пятикнижии нет ни слова о человеческой душе и потусторонней жизни. По этому поводу писатель воскликнул: «Неужели бог был больше занят их задницей, чем их душою?» Мы не позволяем себе подобных насмешек…
Наш Уорбюртон вышел из себя, собирая груды божественных законов и все доказательства, что автор Пятикнижия никогда не говорил о будущей жизни. Это похвально, но он сделал забавное заключение, достойное столь извращенного ума. Он прямо заявляет, что учение о потусторонней жизни необходимо всем обществам, что все просвещенные народы согласились верить и обучать этой доктрине, что это мудрое учение не входит в моисеев закон, следовательно, моисеев закон есть божественный закон.
Подобная крайняя непоследовательность вызывала смех всей Англии. Мы хохотали над ним до слез во многих сочинениях, и он сам настолько хорошо чувствовал, что смешон, что защищался только грубой бранью. Верно, в своей книге он собрал много любопытных вещей о древнем мире. Это помойка, в которую он бросил драгоценные камни, взятые из греческих руин. Мы с неизменным удовольствием видим эти руины, но никто не одобрит того, как употребил их Уорбюртон, строя свою противоестественную систему.
О христианских догмах, абсолютно несходных с догмами Иисуса
Говоря по совести, ни евреи, ни Иисус не имели никакой догмы. Поступайте, как указано в законе. Если у вас проказа, обращайтесь к священнослужителям: они прекрасные лекари. Если вы идете за естественной надобностью, не забывайте захватить с собой палку с железным острием, чтобы засыпать свои испражнения. Не делайте ничего в субботний день. Если вы подозреваете свою жену, пусть она пьет воду ревности. Вносите как можно больше пожертвований. В месяц Нисан употребляйте в пищу жареного ягненка с латуком, имея обувь на ногах и посох при себе, а бедра опоясывайте кушаком, ешьте быстро и т. д.
Так разве это догмы, богословские рассуждения?
Это простое соблюдение обычаев, которым подчинялся и сам Иисус. Но из того, что он делал, мы не делаем ничего, и он ме утверждал ничего из того, чему мы верим. Никогда не говорит он ни в одном из евангелий: «Я явился, чтобы смертью своей искупить первородный грех. «Мать моя девственна. Я сосуществую с богом, и мы в трех лицах сосуществуем в едином боге. Я обладаю двумя естествами и двоякой волей, но я един. Я лишен отцовства и одновременно я то же, что бог-отец. Я есть он, и я — не он. Третий лик произойдет от отца, согласно грекам, и от отца и сына, как утверждают латиняне. Все во вселенной прокляты от рождения так же, как и моя мать, но она есть богоматерь. Своим словом я вам приказываю положить в кусок хлеба все мое тело, мои волосы, ногти, бороду, мою мочу и кровь, но одновременно поместите мою кровь отдельно в винный кубок. Выпейте это вино, съешьте хлеб, чтобы тем самым их уничтожить. Вспомните, что существует семь добродетелей: четыре основных и три богословских; что существует семь смертных грехов, как существуют семь скорбей и семь блаженств, семь небес и семь ангелов божьих, семь таинств, являющихся зримым восприятием незримых вещей: семь видов благодати, соответствующих семи разветвлениям церковных светильников».
Мало этого! Поведал ли он нам когда-либо, что такое наша душа? Субстанция ли она или особое свойство, заложенное в какой-то одной точке, или она распространена по всему телу? Существовала ли она до того, как появляется тело, или она внедряется в него после, и когда именно? Он нам дал о ней столь ничтожное понятие, что многие святые отцы писали, будто она — телесна.
Иисус так мало говорит о догмах, что каждое новое христианское общество, появившееся после него, имело свою особую веру. Первые, кто начал делать свой выводы, назывались гностики, т. е. ученые. Они подразделялись на барбелонитов, флоринцев, фебеонитов, захеев, кодицеез, борборитов, офритов и еще на много других мелких сект. Таким образом, христианская церковь никогда не была единой. Она не объединена и по сей день и никогда таковой не будет. Объединение ее немыслимо, пока христиане не поумнеют в достаточной степени, чтобы пожертвовать выдуманными ими догмами нравственности. Но когда они поумнеют? Разве это не есть еще одна немыслимая вещь? Пожалуй, можно еще допустить, что многие среди них поумнеют и даже теперь уже умнеют, несмотря на лицемерных варваров, неустанно старающихся подменить добродетель богословием.
О космогонии, приписываемой Моисею, и его потопе
Вся иудейская религия основана на сотворении человека, па создании женщины из ребра Адамова, на строгих приказах бога Адаму и его жене, на прегрешении этих первых созданий, обманутых змеей, которая говорила и ходила и т. д. Моисей узнал обо всех этих вещах из уст самого бога, записал их от имени бога, чтобы они стали вечным заветом роду человеческому. Как же он мог запретить читать книгу Бытия до 25 лет? Или синедрион опасался, чтобы юноши 20 или 18 лет не смеялись над этим? Если чтение Бытия опасно, то, чем больше мужают‚ люди, тем больше оно должно быть опасно для них. Если люди уважают законодателя, почему им запрещают читать его закон?
Если бог — отец всех людей, то почему их сотворение и их первые действия, описанные самим богом, были неизвестны всем людям? Почему по истечении 2500 лет в пустыне узнал об этом один Моисей?
Как случилось, например, что во времена Августа 1 было ни одного историка, ни одного поэта, ни одного ученого, которые знали бы имена Адама, Евы, Каина, Авеля. Мафусанла, Ноя и т. д.? Каждый народ имеет свои представления о сотворении мира. Но нет ни одного народа представления которого походили бы на представления евреев. Несомненно, что ни индийцы, ни скифы, ни персы, ни египтяне, ни греки, ни римляне не вели счета лет ни от Адама, ни от Ноя, ни от Авраама. Надо признать, что Варрон и Плиний очень бы смеялись, если бы увидели наши теперешние альманахи и все наши прекрасные книги по хронологии. Авель умер в 130 г. Адам умер в 930 г. Всемирный потоп был в 1656 г. … Ной вышел из ковчега в 1657 г. и т. д. Этот удивительный счет, перед которым мы склоняем голову, не заметили. Им открываются все европейские альманахи, и никто не подумает о том, что на всей остальной земле его не знают.
Предположим, что Самхониафон писал в то же самое время, к которому относят Моисея, хотя, несомненно, он писал намного раньше. Как могло случиться, что Самхониафон не говорит ни об Адаме, ни о Ное, ни о всемирном потопе? Почему эти удивительные события, которые свели население земли до одной семьи, были совершено неизвестны в древности? Конечно, были наводнения, море затопляло целые области. Хорошо известны наводнения Девкалиона и Огигеса. Платон говорит, что когда-то был затоплен остров Атлантида. Миф ли это или действительность — неважно. Никто не сомневается, что многие места земного шара претерпели большие перемены. Но такой всемирный потоп, о котором рассказывает книга Бытия, физически невозможен. Ни Фукидид, ни Геродот, ни один другой древний историк не обесчестят своего пера таким вымыслом.
Если бы люди сохранили какие-либо воспоминания об этих странных событиях. разве Гесиод и Гомер умолчали бы об этом? Разве мы не обнаружили бы у этих поэтов какого-нибудь сравнения, связанного с этим стихийным бедствием? Разве не сохранились бы какие-нибудь стихи Орфея, в которых можно найти следы этого?
Евреи могли выдумать мировой потоп только после того, как они услыхали о местных наводнениях. Они совершенно не знали земли, и потому приняли часть за целое, наводнение в маленькой стране — за наводнение на всей земле. Они преувеличили, но какой народ не преувеличивал?
Позднее некоторые греческие романисты и поэты преувеличивали события, происходившие в Греции, и наводнение в части Греции сделали всемирным потопом. Овидий прославил его в своей очаровательной книге «Метаморфозы». Он был прав. Такое событие годится только для поэзии. Для нас это чудо, для греков и римлян — миф.
Кроме Греции, были еще наводнения, и, вероятно, они послужили источником рассказа о потопе, приведенного в Бытии, которое нуден писали в течение длительного времени под именем книги Моисеевой.
Евсевий и Георгий синкел, т. е. актуарий, сохранили нам отрывки сочинения некоего Абидена.
Этот Абиден переписал отрывки произведения древнего халдейского автора Бероза. Бероз писал романы, и в этих романах он говорит о наводнении, происходившем при халдейском царе, по имени Ксисутер, которого затем переделали в Ксисутрус и который, как полагают, жил во времена Ноя.
Бероз рассказывает, что один халдейский бог, которого затем сделали Сатурном, явился к Ксисутеру и сказал ему: «Пятнадцатого дня месяца эзи человеческий род будет истреблен потопом. Хорошенько укройте ваши писания в Сипара, солнечном городе, чтобы сохранилась память о ваших делах. Постройте корабль, пусть войдут в него ваши родственники и ваши друзья, возьмите с собой также птиц и четвероногих, захватите с собой продовольствие, и когда будут спрашивать, куда вы с вашим судном направляетесь, отвечайте: «К богу, молить его помочь роду человеческому».
Ксисутер ие замедлил построить корабль шириной в две стадии и длиной в пять, т. е. ширина его была 250 геометрических шагов и длина — 625 шагов. Корабль, который должен был идти в Черное море, был тяжел на ходу. Настал потоп. Когда потоп прекратился, Ксисутер выпустил несколько своих птиц, которые, однако, не найдя пищи, вернулись на корабль. Через несколько дней он снова выпустил своих птиц, которые вернулись с грязью на лапах. Наконец, они не вернулись. Ксисутер поступает так же: он уходит с корабля, который пристал к горе в Армении, и больше не возвращается. Боги его возносят.
Это единственное основание столь распространенной басни, что ковчег Ноя оставался на горе в Армении, где до сих пор видны его остатки.
Некоторые читатели, возможно, подумают, что история Ноя— это история мифа о Ксисутере. Они скажут, что если маленький народ всегда копирует великий, если халдеи и все соседние народы неоспоримо более древний, чем евреи, и если евреи действительно так молоды, то вероятно, они подражали своим соседям во всем, за исключением наук и искусств, которых этот грубый народ никогда не мог постичь. Что касается нас, то, еще раз, мы ограничиваемся уважением к Библии.
Неверующие ссылаются на то—и это очень правдоподобно, что Понт Евксинский когда-то вышел из берегов и затопил часть древней Армении. То же самое могло сделать Эгейское море в Греции. Атлантическое море могло поглотить большой остров. Евреи, которые глухо слыхали об этом, присвоили это событие и выдумали Ноя. Несомненно, добавляют неверующие, никогда не было Ноя, ибо, если бы такая личность существовала, все народы рассматривали бы его как восстановителя и отца рода человеческого. Его было бы невозможно забыть. «Ной» было бы первым словом, которое произносил бы весь человеческий род. Иудейская же легенда, как уже сказано, была совершенно неизвестна миру до того времени, когда христиане стали знакомиться с иудейскими книгами, переведенными па греческий язык. Я только привел доводы, которыми свободомыслящие отвечают немыслящим верующим в достоверность Пятикнижия.
Вольтер «Бог и люди»