ЧИТАТЬ ПРЕДЫДУЩИЕ ЧАСТИ
- На абордаж
- О машине времени. Лихие 90-е. Часть 1
- О машине времени. Лихие 90-е. Часть 2
- По ком звонит колокол!
- Дисциплина – первое условие победы
- Вспомнить всё и не потерять себя
На причале уже собрались жители, и в их встрече смешались радость, ожидание и некоторая тревога. Они стоят там, в ожидании возвращения кого-то важного, чье отсутствие оставило пустоту в сердцах каждого из них. В глазах каждого жителя мелькают эмоции — от нетерпеливого ожидания до тревожного волнения. Каждый момент, проведенный в ожидании, словно вечность, и каждый взгляд устремлен вдаль, в надежде увидеть возлюбленное лицо или знакомую фигуру. Ружейная пальба ознаменовала возвращение — звук выстрелов разрывал воздух, наполняя его ощущением праздника и торжества.
Среди толпы выделяется одно лицо — женщина с прядью седых волос, стоящая там, словно ожидающая возвращения кого-то дорогого. Ее глаза, устремленные вдаль, кажется, способны проникнуть сквозь пространство и время, словно она видит нечто, чего не видят остальные. В ее взгляде смешаны надежда и тревога, она словно таинственно уловила что-то в воздухе, что заставило ее сердце биться сильнее. Это лицо так знакомо, что защемило сердце у тех, кто ее узнал, и заставило броситься к ней навстречу, в надежде найти ответы на давно забытые вопросы и вновь обрести утраченные чувства.
«Мама…» шепнул сын, словно призывая мать к себе, словно в этом одном слове заключалась вся его надежда и облегчение, как будто только ее присутствие могло вернуть ему утраченное чувство принадлежности и безопасности. В этом одном слове звучали годы разлуки и тоски, надежда и любовь, все, что составляло его мир.
Грохот взрывов разорвал мирную, безмятежно-счастливую идиллию. Словно надвигающаяся тьма, звук взрывов проник в сердца жителей, нарушив спокойствие, которым они обладали всего лишь мгновение назад. Послышался рев труб, звучащий как тревожный клич о помощи, и его звук отразился в сердцах тех, кто слышал его.
Мальчишка, окунутый в воду, внезапно ощутил, как порыв теплого воздуха и холодные брызги обдали его со всех сторон. Вздрогнув, он моментально развернулся в воде, чувствуя, как ветер перемен гладит его щеки. Стремительное проникновение тепла и холода смешалось с предчувствием беды, заставив мальчишку ощутить на себе тяжесть грядущих перемен.
В морской пучине разразилась артиллерийская канонада, когда трехмачтовый парусный корабль — Каррака, возвращавшийся в гавань под флагом святого Георгия, где красный крест ярко выступал на белоснежном поле, открыл огонь с левого борта. Параллельно взметнулся огромный испанский галеон, его флаг с изображением разъяренного льва, стоящего на задних лапах и увенчанного короной, гордо развевался на носу. Испанцы ответили залпом с правого борта, запуская в направлении англичан ядерные снаряды-книппели – тяжелые чугунные детали, связанные железным стержнем, предназначенные для уничтожения такелажа и парусов.
«Зарядить орудия и приготовится к накату!»- раздался громкий крик, слившийся с ревом волн. – «Огонь на гребне волны!»
Заскрипели тали, и пушки пришли в движение. Те, кто стоял поблизости от орудийных расчетов, завязали уши шейным платком, чтоб не оглохнуть.
Расчеты канониров оперативно заняли свои позиции у пушек, приблизив их к открытым портам.
«Гтооовсь!» – прозвучала команда.
Командиры канониров присели у орудий, направляя взор вдоль ствола по направлению к неприятельскому судну.
«Огооонь!» – раздался приказ, проносясь по палубам и других кораблей.
Канониры приложили фитили к запальным отверстиям и отскочили в сторону. Все замерло, словно время остановило свой ход в одно мгновение. Моряки, обнаженные до пояса, присевшие у талей, и командиры, сосредоточенные на цели, казалось, что видят лишь свои порты и вражеское судно. Раздались мощные выстрелы, корпус и шпангоуты застонали. Пушки одна за другой отскакивали назад. Артиллеристы прочищали стволы, заряжали орудия и подкатывали новые ядра. Барабанные перепонки заложило, вследствие грохота пушек и взрывов снарядов. Моряки суетились по палубе, исполняя команды капитана, но звон в голове не давал им нормально воспринимать слова.
Великолепный морской бой достиг своего пика, когда большая часть ядер разрушила такелажи и попала в корму корабля англичан. Увидев это, на команду испанского военного корабля нашло дикое возбуждение, торжество хищника, обнаружившего давно выслеживаемую добычу. Расчеты смеялись, махали руками, обменивались репликами, испытывая азарт и адреналин боя.
Густая дымовая завеса окутала место боя, создавая мистическую атмосферу сражения на воде. На корме английского корсарского парусника, так же, как и на испанском военном галеоне, штурмовые команды приготовились к абордажному бою. Абордажные сабли блеснули, пики заскрипели, и начался танец смерти.
«Посмотрим кто из нас хищник, а кто добыча,» — скрипели зубами английские моряки.
Высокие борта и могучая башня на корме испанского галеона обещали неоспоримое превосходство в сражениях на море. Зная это, англичане выработали хитроумную тактику. Они натянули сети над палубой и вдоль бортов своего корабля, создавая такие препятствия, которые затрудняли соперникам проникновение на их судно. Эти сети становились непроходимым барьером для испанских конкистадоров, осложняя абордажные действия и защищая английскую команду от непредвиденных опасностей, связанных с падением оснастки с высоты.
Защитные баррикады, сколоченные из скатанных матрасов и мешков с землёй, были хоть какой-то защитой от артиллерийских снарядов, которые враги направляли в их сторону. Однако главное сопротивление было оказано матросами, которые выстроились вдоль бортов, вооружившись длинными древками. Их задача была ясна: отталкивать и удерживать на расстоянии вражеские корабли, чтобы не дать им приблизиться к решающему моменту абордажа. В этой неравной борьбе каждый матрос стоял на своем посту, готовый отразить любую атаку, чтобы защитить свой корабль и своих товарищей.
На квартердеке абордажная команда собралась в ожидании контратаки. С абордажными баграми и мостиками в руках они стояли готовые перейти на борт противника при первом же сигнале. Напряжение в воздухе было ощутимо, каждый солдат знал, что его мужество и решимость будут определять исход этого сражения. Пока вражеские суда медленно приближались, атмосфера наполнялась неизбежным ожиданием ближнего боя, в котором ставки были выше всего — победа или поражение, слава или позор.
На галеоне взвились красные флаги, ярко выделяясь на фоне морского горизонта. Эти знамена несли с собой ясное и беспощадное послание: пленённые, если они сдадутся, сохранят свои жизни, но всякий, кто осмелится сопротивляться, встретит неминуемую смерть.
Корабли поравнялись бортами, и корсарский парусник сцепился с испанским галеоном абордажными баграми, напоминающими гарпуны. Абордажные команды, под прикрытием своих стрелков, приготовились к первой части атаки. Марсовые и стрелки с палубы использовали длинноствольное огнестрельное оружие — мушкеты, в то время как абордажная команда вооружилась короткоствольными мушкетонами. Эти мушкетоны, предназначенные для одного выстрела, использовались почти без прицеливания, так как в пылу схватки не было времени на перезарядку. Всё заканчивалось рукопашным боем с холодным оружием, где исход битвы зависел исключительно от личных качеств бойцов. Ствольной раструб мушкетона был удобен для заряжания в условиях качки, а сам он был легче мушкета. Хотя выстрел из мушкетона был менее точным, это компенсировалось большой площадью поражения картечью и скорострельностью благодаря удобному заряжанию. В напряжённые моменты сражения каждая секунда и каждая пуля могли оказаться решающими, и мушкетоны, с их широким раструбом, играли ключевую роль в ближнем бою.
— На абордаж! — прозвучала команда, сопровождаемая резким звуком горна. Часть испанского десанта высадилась на судно противника, спускаясь по верёвкам с реев мачт, другие просто прыгали с борта на борт. Пока испанцы запутывались и рубили сети, английские матросы в обороне начали колоть их оружием с длинным древком. В это время абордажная группа англичан, используя штурмовые мостики и сходни из досок, уже перепрыгивала на палубу галеона. Схватка становилась всё более ожесточённой, и на палубах обоих судов развернулся яростный бой, где каждый боец сражался за свою жизнь и честь своего флага.
В этот момент на двух кораблях всё смешалось, и уже нельзя было определить, кто атакует, а кто защищается. Раскрылись врата ада: крики боли и возбуждения, первые стоны раненых и проклятия умирающих, звенящие звуки металла и грохот выстрелов мушкетов. Те, кто шли в первых рядах и выживали, забирали любое трофейное оружие помимо своей доли в добыче. Но не это заставляло их лезть под оружейный залп и прыгать буквально на клинки врага. Они были профессионалами своего дела, и им было скучно без своей работы. Адреналин и жажда битвы вели их вперёд, делая их по-настоящему живыми лишь в эти моменты смертельной опасности и яростного сражения.
Ради маневренности в тесном бою и шанса на выживание при падении в воду, штурмовые группы надевали как можно меньше железа. В условиях ограниченного пространства и качки на палубе, бой приобретал особый характер: удары горизонтальные — колющие чередовались с рубящими — диагональными. Трофейные рапиры и шпаги оказались малоэффективными — они застревали и ломались, не выдерживая натиска. Бойцы предпочитали более короткое и прочное оружие, которое позволяло быстро реагировать на изменения в сражении и не мешало свободе движений. Это делало каждый поединок быстрым и смертельным, где каждое движение могло стать последним для любого из сражающихся.
Картина боя пестрила скоротечными изменениями. Вот один из матросов оборонительной группы англичан оказался в окружении конкистадоров. Он крепче сжал алебарду с отпиленным древком, которая, несмотря на свою уменьшенную длину, позволяла наносить более мощные удары. В центре палубы командир испанской абордажной группы теснил неприятеля, мастерски фехтуя палашом в паре с кинжалом-дагой. Он отвлекал одной рукой и наносил смертельные удары другой, действуя так искусно, что казалось, будто он обучает своих противников в смертельном уроке.
Некоторые конкистадоры были вооружены венецианскими тесаками с лезвиями в виде пилы, которые оставляли глубокие рваные раны с минимальным замахом. В ближнем бою, когда схватка переходила в захваты, использовали колющие кортики с прямыми трехгранными узкими клинками, способными пробить плотную ткань или кожаную броню. Каждый момент схватки был наполнен напряжением и опасностью, и любое оружие могло стать последним аргументом в борьбе за жизнь.
Рядом раздавался звон абордажной сабли с чуть загнутым широким клинком и мощной гардой «корзиной», полностью защищающей руку. Эта сабля была удобна и практична как в бою, так и при рубке канатов, мачт и дверей. Вот на корме испанского галеона мелькнуло массивное абордажное топорище. Длинное топорище с относительно малой площадью лезвия обеспечивало отличную пробивную способность.
От бортов к центру палубы галеона корсары теснили противника абордажными палашами. Эти палаши обладали убойной силой, их прямой широкий клинок с полуторной заточкой и гардой «дужкой» мог в один удар рубить конечности.
Раздался мушкетный выстрел, и квартердек-мастер англичан на долю секунды застыл. В этот момент безумное лицо противника с широко открытыми глазами радостно улыбнулось. Ещё секунда, и в прыжке он полоснул кортиком по горлу корсара. Командир абордажной группы англичан рухнул как подкошенный. Весть о гибели квартердек-мастера распространилась очень быстро. Место в строю погибшего немедленно занял его боевой товарищ, стремясь продолжить бой и не дать противнику воспользоваться их утратой.
Держа в левой руке мушкетон, а в правой — тесак с изогнутым лезвием, он бросился в гущу событий. Одним резким движением он разрядил оружие в грудь одному из оппонентов, а затем полоснул тесаком другого. Его голос раздавался над шумом боя: «Держать строй! Закрепиться в центре палубы!» Это был приказ, который взбодрил и укрепил дух каждого бойца, напоминая им о значимости их инициативы в борьбе за победу.
Как показывала практика, при взятии центра палубы и кормы, сопротивление начинало загасать. Крича проклятия, остальные корсары ринулись за ним, круша все на своем пути. Их атака была как вихрь, разрывающий любые преграды и несущий смерть тем, кто осмеливался встать на его пути.
Прорываясь сквозь плотные ряды противника, новый командир абордажной команды успел парировать выпад шпаги, едва не повторив судьбу предыдущего квартердек-мастера. Его взгляд упал на придавленного толстым брусом, безнадежно раненного корсара, чье тело напоминало обрубленный кусок мяса в мясной лавке. Тот, едва шевеля губами, умолял о помощи: «Сэр, помогите… Облегчите… отправьте к праотцам…»
Пока он отвлекся на доли секунды, над ним внезапно блеснул металл, и началась схватка в захвате с противником. В бескомпромиссной борьбе за выживание они ссунулись к краю палубы и, соперничая в смертельном поединке, оба перевернулись за борт, исчезая в бездне моря.
Мальчишка, смотревший театр военных действий с недоумением и страхом в глазах, внезапно начал ускоренно грести руками в воде и начал плыть к упавшему за борт корсару…
«Там тонет человек!» — закричал «потерявший себя», и без колебаний бросился в воду, плывя на середину озера. Его сердце билось сильно от волнения и тревоги, но решимость помочь человеку в беде подавляла любые страхи. В его голове звучали слова матери о доброте и сострадании, и он знал, что не может остаться равнодушным к чужой боли. С каждым гребком он приближался к месту, где исчез человек, надеясь, что сможет оказать помощь, хотя бы просто вытащить его из воды.
Он нырнул на середине озера, через некоторое время поднялся к поверхности, и не давая себе отдохнуть, снова погрузился вниз. Однако, несмотря на все усилия, он так и не обнаружил там никого. На берегу озера скопились зеваки, изумленные и встревоженные происходящим. Кто-то уже начал звонить в службу спасения, а другие делали фотографии и отправляли их с комментариями в социальные сети.
Молодой человек, выйдя из воды, крепко сжимал в руке четки с якорем, словно это давало ему силы и уверенность. Он подхватил свою обувь и быстро ретировался с места событий, не обращая внимания на ошарашенные взгляды окружающих. Его действия остались загадкой для наблюдателей, но, возможно, в его сердце горело чувство обязанности и ответственности перед тем, кто мог нуждаться в помощи.
На следующий день, точно в установленное время и место, Уильям и «Фрэнсис» явились, проявив безупречную пунктуальность, словно ничего не произошло. Их появление казалось спокойным и невозмутимым, но в их глазах мелькнуло что-то загадочное, что не ускользнуло от внимательного взгляда наблюдателей дома.
«Прошу проходить,» — встретил их мужчина с аккуратно уложенными черными густыми волосами и впустил их в дом. Его голос звучал спокойно и уверенно, а взгляд был проницательным, словно он видел глубже, чем другие. Внутри дома царила атмосфера уюта и комфорта, и Уильям с «Фрэнсис» чувствовали себя приветствованными и важными в этом месте.
Коренастый мужчина невысокого роста предложил гостям присесть и выпить чаю. Фрэнсис обратил внимание на кулак-кувалду хозяина, и почему-то представил себя гвоздем: «Такой если ударит сверху, по пояс забьет, как молотком гвоздь в доску.» Видимо, внешняя мощь и решимость этого мужчины произвели на него впечатление, и его воображение создало некий образ, отражающий силу и опасность.
«Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях,» — улыбнулся хозяин. «Разрешите представиться, Йохан!»
«А это, тот молодой человек о котором я говорил — «Фрэнсис»,» — сказал Уильям.
«Очень приятно!» — откликнулся Йохан.
«Взаимно!» – любезно ответил парень. Обмен вежливостями был сердечным и дружелюбным, и в атмосфере встречи звучала нотка доброжелательности и радушия.
«Знаете, чего больше всего не люблю в жизни?» – задал тон хозяин, разливая из запарника чай в чашки, который любезно принесла служанка. «Невежества и беспардонных, не воспитанных людей. Невежество – корень всех зол, особенно когда его делают культом. В какой бы ты среде не находился, кем бы ты ни был по ремеслу, ты обязан быть знающим и обладать навыками профессионала. Никаких половинок на середину! Это как правило относится к твоей профессии, но также к твоему отношению к окружающему миру. Почему я не выношу беспардонных и не воспитанных? Они мнят себя владыками вселенной, считают себя хозяевами жизни, готовые вмешиваться в чужие дела, нарушая личное пространство и навязывая свои правила. Они словно ворвавшиеся туземцы со своими грязными руками в священный монастырь, которые не заботятся о святости места и чужих интересах. А их советы, выдаваемые с высоты своего невежества, имеют размеры вселенской важности и космического масштаба, но зачастую несут лишь масштабы космической глупости и непонимания. И когда у них нет аргументов, они прибегают к хамству – последнему признаку человеческой неувязки. А теперь помножьте это на невежество! Подобные люди, с такой моделью поведения, оказавшись в средневековой Европе, не продержались бы и дня – их бы просто закололи, как свиней. И те, кто не умели следовать этим нормам, часто попадали под меч непреклонной справедливости. А гостем быть по — крайней мере безопасно,» — улыбнулся Йохан. «И кстати, эффективно!»
Уильям молчал, понимая, что процесс работы с пациентом уже начался. Это была первая часть — установление контакта и создание атмосферы доверия и расслабления. Скоро начнется более глубокое погружение пациента в нужную среду. Он уже заметил резкую эмоциональную и физическую реакцию на упоминание о море и военных действиях. Некоторые детали уже были известны, но следующие этапы помогут раскрыть более глубокие аспекты пациента.
— Попробуйте видеть, но не закрывать глаза, — щелкнул пальцами Йохан, — представьте луг, это не сложно, ведь правда. Опишите все, что вы видите.
Парень внимательно смотрел перед собой, пытаясь визуализировать образ луга. Ему казалось, что он видит зеленую траву, колышущуюся на ветру, яркие цветы, расположенные вдоль тропинки, ведущей через луг. Вдалеке он разглядел густой лес, окружающий этот спокойный уголок природы.
— Что вам сейчас хочется сделать? – последовал наводящий вопрос.
Парень задумчиво на мгновение замер, прислушиваясь к своим чувствам.
— Разуться и пройтись по росе, но ее уже практически нет, — ответил он, ощущая при этом некую ностальгию и теплоту в сердце, вспоминая детство и летнее утро.
«Оптимистическое ожидание чего-то, приподнятое настроение,» — отметил для себя детали образов Йохан. «Двигательные реакции говорят о желании вернуться к первоистокам и утерянному времени.» Он продолжил наблюдение, видя в этих деталях ключ к пониманию пациента и его памяти.
— Посмотрите, дорогой мой друг, где-то среди луга есть ручей. Найдите и опишите его, попробуйте на вкус, расскажите о впечатлениях, — продолжил Йохан.
Фрэнсис представил себе, как он находит ручей и наклоняется над ним, прикасаясь к чистой, прохладной воде и ощущает легкие брызги, которые освежают его кожу. Ощущение прохлады и свежести проникло сквозь его воображение. Воображаемый вкус воды был свежим и чистым.
— Есть маленький ручей, который превращается в бурлящую широкую реку. Вкус пресный, не соленый – мне по нраву больше морской!
Парень описал свои впечатления, ощущая, как образ ручья оживает в его воображении.
— Что вам хочется сейчас сделать? — спросил Йохан, продолжая проводить остинг.
— Пустить по ручью корабли из коры деревьев! — воскликнул парень, вспоминая детские игры и фантазии.
— Пускайте и проследите куда пойдут корабли, вверх по течению или вниз, сопровождайте их! — добавил Йохан, углубляя процесс визуализации и анализа.
— Река впадает в море, вижу гавань и огромные парусники. Вот торговые люди у пристани… мне все здесь знакомо… хочется с разбега прыгнуть в воду.
Парень описывал свои впечатления, снова возвращаясь к детству и мечтам о приключениях. В его голосе звучала радость и экспрессия.
— Это замечательно, — отозвался Йохан, заметив эмоциональный подъем пациента. — Позвольте себе насладиться этими ощущениями и продолжить свое путешествие.
— Как одеты жители? — продолжил Йохан свои вопросы.
— Дамы в жестких кожаных корсетах поверх рубашки, длинные юбки. У мужчин свободные штаны ниже колен, стянутые внизу, рубашки из кремового полотна и дублет с маленькими драгоценными камнями, — ответил парень, внимательно наблюдая за образами, которые создавал его воображение.
— Кто вы среди них? — Йохан продолжал задавать вопросы, углубляясь в образы, созданные воображением парня.
— Не вижу! — ответил парень, выражая свою неуверенность в собственной роли в этом мире.
— Есть ли рядом горы?
— Да. Средних размеров, с скалистой вершиной, напоминающей форму хищной птицы.
— Если сможете подняться на вершину – подымайтесь!
— Я иду по внушительному подъему, через кустарники и мелкие деревья, прорубая себе дорогу саблей, — описывал парень свои действия. — Я на вершине и передо мной панорама, вижу далеко. Вижу, как земля, далеко выдающаяся в море, омывается с трех сторон водой.
Йохан заметил особенности личности пациента и его предрасположенность к тщеславию и амбициям. Он отметил, что парень привык добиваться своих целей с помощью силы, что может быть вызвано его социальным окружением или индивидуальными характеристиками. Однако, его воображение и взгляды, связанные с морем и страной, омываемой с трех сторон, указывают на его связь с средневековьем и, вероятно, его происхождение от берегов Англии.
«Какая-то чертовщина», — подумал Йохан, встречаясь с такими необычными и захватывающими образами, созданными воображением его пациента.
Пациент долго не желал спускаться с горы, ощущая на вершине нечто приятное, что свидетельствовало о его претензиях на высокое положение в обществе и неохоте вернуться к серым будням повседневной жизни.
Описание дома пациентом еще более смутило Йохана. Пациент описал свое жилище как небольшую комнату с решетками на маленьких окнах, с запертыми дверьми, которая раскачивается на волнах. Однако это описание тюремного помещения никак не соответствовало средневековой тюрьме; оно напоминало скорее современную картину быта.
Йохан задумался: откуда пациент знаком с современным тюремным бытом? Возможно, он преступник, узник, и искусно симулирует свое состояние? Недоверчивый к окружающему миру, он замкнут и никого не пускает в свое личное пространство. Йохан проводил параллели с викингами, пиратами, странствующими рыцарями, современными бандитами — все они, по его мнению, живут по принципу: «Мой дом — ладья, моя жизнь — походы».
«Уильям, мой дорогой друг», — переключился Йохан, обращаясь к Уильяму с известным ему уважением, «что скажете по этому поводу? Вы, как большой знаток истории». Решив сделать небольшой перерыв в остинге, он обратился к своему коллеге, ожидая от него мудрых замечаний.
— Это действительно интересная ситуация, напоминает отголоски прошлых жизней, — начал он, — история знает множество примеров, когда люди по-разному переносили элементы прошлого в современный мир.
Морское разбойничье сообщество, как и современное криминальное, всегда существовало как антипод государству. Но зачастую были случаи, когда они взаимодействовали, при совпадении целей, на взаимовыгодной основе. Это могло быть в периоды войн, когда государствам требовались дополнительные ресурсы или союзники, или в условиях политических потрясений, когда границы между законным и незаконным становились размытыми. В таких ситуациях существовала определенная взаимная выгода для обеих сторон, хотя такие союзы часто были краткосрочными и неустойчивыми.
«Джентльмены удачи» были присутствующими в истории на протяжении многих веков. В эпоху, когда морские разбои стали распространенным феноменом, Средиземноморье стало их ареной, а его народы стали известны как «народы моря». Это было время, когда пиратство процветало, а границы между морем и сушей были размыты. После краха Римской Империи центр цивилизации медленно сместился к северу и центру Европы.
В раннем средневековье самыми известными и отважными пиратами были викинги (VIII-XI века), наши предки. Их экспансия в Средиземноморье внесла в эту область новые элементы и стили. В результате, даже появилось новое название для пиратов — каперы. Викинги, с их храбростью и дерзостью, оставили неизгладимый след в истории пиратства, став образцом для многих поколений морских разбойников.
Позднее в истории морских разбоев «грозой морей» стали венецианцы и генуэзцы. Они стали настоящими мастерами абордажной тактики, используя свои навыки и тактические преимущества для покорения вражеских кораблей. Генуэзцы особенно отличались умением проводить успешные абордажные атаки, что в конечном итоге привело к созданию знаменитой генуэзской пехоты — страшного оружия и на море, и на суше, которое стало ужасом для всех их врагов. Эти морские державы не только контролировали торговлю и транспорт в своих водах, но и вели активные боевые действия против конкурирующих морских сил.
В начале XIV века появились новые термины для обозначения морских разбойников: корсар, флибустьер, а позже — приватир. Эти частные лица обладали специальными разрешительными документами от правительства своей страны, известными как каперские свидетельства или патенты. Эти документы предоставляли право на захват вражеской собственности во время военных действий. В мирное время власти страны выдавали «джентльменам удачи» репрессальные грамоты, дававшие право на возмездие за нанесенный ущерб со стороны подданных другой державы.
На морских просторах того времени действовали испанские и португальские конкистадоры, французские корсары, английские каперы и голландские «морские плуты». Эти морские силы стремились укрепить влияние своих стран, захватывая торговые суда и контролируя морские пути. Их деятельность была частью жесткой конкуренции за морские ресурсы и контроль над торговыми маршрутами.
В середине XIX века возникло новое понятие — «крейсерство». Это означало использование государственных военных кораблей или переоборудованных торговых судов в качестве крейсеров для проведения военных операций на море. Эти корабли, известные как «крейсеры», а позднее как «рейдеры», осуществляли нападения на торговые и пассажирские суда вражеских стран.
Рейдеры вели войну против кораблей других стран, а иногда истребляли их, не соблюдая при этом международных договоров, запрещающих уничтожение гражданских судов военными силами. Эти действия вызывали возмущение и приводили к напряженным международным отношениям, особенно в контексте развивающегося международного права о военных действиях на море.
Исследование истоков форм хозяйствования и собственности в государстве через призму пиратских эпох, основанных на корабельном принципе, представляет интересную перспективу. В пиратских сообществах существовали определенные правила и формы организации, которые могли оказать влияние на формирование экономических и юридических отношений в государстве. Даже несмотря на кажущуюся большую степень личной свободы, в пиратском сообществе не было никакой анархии. Существовал пиратский кодекс, который во многом походил на свод правил, обычных для торговых судов и военных кораблей. Статьи кодекса или соглашения определялись перед выходом в море, — договаривались на берегу. Экономический принцип «доля от добычи» означал, что члены экипажа пиратского судна делили между собой добычу, полученную в результате нападений на другие корабли. Это создавало своеобразную форму коллективной собственности, где каждый участник получал свою долю в зависимости от вклада в общее дело. Подобный подход отражал идею о справедливом распределении доходов и стимулировал экипаж к совместным действиям. Помимо этого, пираты были вынуждены разрабатывать свои собственные правила и нормы внутреннего управления на корабле, включая распределение обязанностей, регулирование конфликтов и наказания за нарушения. Эти правила могли включать в себя принципы демократии и консенсуса, где решения принимались коллективно или с учетом мнения большинства.
Многие морские разбойники, особенно успешные и удачливые, после завершения своей карьеры на море искали новые пути использования награбленных богатств. Многие из них решали вложить свои сбережения в недвижимость, земли или коммерческие проекты на суше, чтобы обеспечить себе комфортную жизнь и социальное признание.
Купля социального статуса была распространенной практикой в те времена, когда богатство и родословная играли важную роль в общественной иерархии. Пираты могли приобрести знатные титулы, наделы земли, сделав свой род древним и аристократическим, а иногда вступали в брак с аристократическими семьями, чтобы укрепить свои позиции в обществе.
Таким образом они трансформировались, превратившись из изгнанников и отверженных в почитаемых и влиятельных членов общества. Этот феномен отражает способность людей к изменению своей жизни и адаптации к новым условиям.
— И двигательный навык особенный, — вмешался Йохан, — в отличии от военных, целью морских разбойников является не уничтожение чужого корабля, а захват товара — груза, людей, самого судна. Поэтому предпочтение отдается абордажному бою, а не таранному способу или артиллерийскому. А в этом случае, понимаете ли, все решала личная доблесть и рвение воинов, желающих отличиться в бою, лицом к лицу с противником, на глазах у своей команды. Они спали в одежде и всегда были готовы к действию, так как никогда не знали, когда придется вступить в бой или атаковать корабль. Время в море действительно ценилось, и каждый момент использовался с максимальной эффективностью для достижения целей и успеха. С открытием Америки, самые богатые территории — бывшие империи инков и ацтеков, с золотыми и серебряными рудниками, залежами драгоценных камней — достались Испании и Португалии. Систематически грабя заморские территории, они сильно оживили морские караванные пути. Для менее удачливых стран абордаж стал эффективным средством перераспределения богатств.
— Совершенно точно, профессор Йохан, — сделал заключение профессор Уильям и перевел лукавый взгляд на пациента. — И я так понимаю, наш молодой друг — англичанин, предводитель морских разбойников, этак золотого века пиратства или эпохи Тюдоров…
ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ
9. Прототип, перемещённый через эпохи
Автор:
Гавриленко Игорь Николаевич
Научный руководитель Мальцев Олег Викторович