ЧИТАТЬ ПРЕДЫДУЩИЕ ЧАСТИ
Холодно… О, как же холодно. Вой ветра и шум волн, разбивающихся о берег, сменились звуками ключей и шагов снаружи. Сон улетучился, и Даниил очутился в реальности карцера, в штрафной изолированной камере исправительного учреждения. Он прижался к матрацу от пронзительного холода и сырости. Мочевой пузырь, переполненный жидкостью, молил о снисхождении. Даниил терпел и ждал рассвета, холод сковывал его движения, не было сил даже на то, чтобы пошевелиться.
В карцере, известном как штрафной изолятор (или просто ШИЗО), властвует тяжелая атмосфера. Этот сырой подвал, известный также по фене как «Кича», представляет собой небольшое помещение площадью около семи квадратных метров. Это место предназначено для тех, кто нарушил режим содержания. Металлическая койка с деревянным лежаком крепится к стене после подъема – днем она недоступна для отдыха. В пять утра начинается подъём, и дежурный надзиратель застегивает «кровать» обратно к стене, чтобы не было возможности лечь или сесть. До десяти вечера арестанту приходится стоять, так как почти негде сесть, кроме привинченного к полу миниатюрного металлического стола и стула. Стул со столом настолько маленькие, что на стуле едва умещается часть ягодиц, когда пытаешься присесть, чтобы хоть как-то разгрузить опухшие ноги. А столик, стоящий перед тобой, кажется скорее игрушечным, чем полноценной мебелью. Лечь негде – пол бетонный, холодный и покрытый грязью.
Стены грубые и неровные, покрыты бугристой штукатуркой, «шубой» по фене. Под конец дня все тело ноет и болит, словно ты прошел через мясорубку. В полуметре от койки туалет без слива, который жутко воняет посыпанной хлоркой. Если нарушитель плохо себя ведет, количество хлорки может увеличиться до такой степени, что резь в глазах и першение в горле становятся постоянными спутниками штрафника. Постепенно это может вызвать отек легких, добавляя к страданиям еще больше мучительных ощущений. Отопления нет никакого, а сквозняк проникает в камеру через открытую решетку, безжалостно охлаждая воздух. Книги, газеты и журналы – роскошь недоступная для карцерного заключенного, ведь передача их запрещена. Отдельно отметить можно лишь миску с едой, единственный предмет в этой мрачной обители, который призрачно напоминает, что ты человек. И все же, сиделец, находящийся в карцере, остается привязанным к тюремному рациону, который подается через узкое окошко «кормушку» в двери, надеясь на минимальное утешение в форме пищи.
Лампа устанавливается на потолке или в специальной нише над дверью, защищенная мелкой металлической сеткой, чтобы предотвратить доступ заключенных к ней. В этой сырой темноте арестанты вынуждены прибегать к самым необычным трюкам, чтобы сохранить свой драгоценный табак. Они прячут сигареты, потрошат окурки и даже маскируют табак в «шубу», но их наибольшей надеждой остается маленькая лампочка. Она становится единственным местом, где можно поджечь сделанный фитиль из ватина и в тишине подкурить.
Лязгнула, обитая железом форточка-кормушка и появилась алюминиевая миска со зловонной баландой.
«По тошнотворному запаху чую, сегодня рыбный суп «братская могила», — скривился Даниил.
— Ага. С икрой, — ответил ему дежурный баландер с хозблока.«Икрой» называли маленькие глаза тюльки с черной радужиной, а месиво в бочке с баландой из костей, чешуи, глаз — «братской могилой».
«Нужно есть сало, потому что без него сдохнешь,» — размышлял Даниил, — «заболеешь туберкулезом. Жирная пища профилактика от туберкулеза. Старый каторжанский способ, еще с царских времен. Вообще в таких местах лучше дать себе установку, приказ «не болеть». Лечиться нечем, и в барачных условиях максимум что будет из лекарств это чай, соль и кипяченая вода.»»Опа па…четвертая,» — послышался хриплый голос из соседней камеры, обращенный к хате №4, — «кто, откуда, за что, на сколько?»
— «Даниил Дрейк» … шестой отряд … за нарушение «локалки» … десять суток.
«Локалка» это огороженная забором и колючей проволокой территория отрядного общежития — «барака», ограничивает передвижение по жилой зоне и без повода ее покидать нельзя.
— Я «Миша Якут». Это не ты нам грев вечером накануне двинул? Шестой барак ведь в ответе за «яму», — любопытствовал голос.
— Я. Только вот на обратном пути возвращения в барак спалили контролеры-дежурные надзиратели.
— Главное, что дело сделал. У самого сигареты есть?
— Не-а.
— Сейчас «загоню ноги».
Через небольшой промежуток времени отворилась «кормушка» и на пол упала пачка сигарет и коробок спичек.- Благодарю «Якут»!- Арестантская солидарность позволяет выжить и лучшее оружие для отстаивания своих прав. Запомни-и-и! – протянул «Якут». — А я с «этапки» прямо в «бур» заехал, если повезет, уже через месяц поднимусь на барак. Там курорт после этих условий, — ухмыльнулся каторжанин, — если, конечно, не раскрутят на новый «дэпэ» срок.
Этапка (этапная камера) — помещение для вновь прибывших в колонию заключенных.БУР (барак усиленного режима) или ПКТ (помещение камерного типа) это особый вид содержания осужденных. Самый строгий. Такие условия содержания могут применять за какие-то серьезные нарушения, повторные и злостные неповиновения со стороны осужденного. Бур может длиться от одного до шести месяцев. После этого суд и в довесок «дэпэ» срок.
— Чем же ты так не угодил начальству «Якут»? Дай угадаю. Одержим воровскими идеями?- Идеями остаться человеком и не превратиться в животное. За решеткой люди не живут, а выживают. Это мир, где правят законы, противоречащие человеческой натуре. Механизм устроен так, чтоб растоптать человека морально-психологически и физически. Животные поддаются тренировке, становятся радиоуправляемыми, а вот человек не предсказуем. Какой наглец, имеет, понимаешь ли, свое мнение, начинает вдруг требовать справедливости, говорить о своих правах, за людское. Одумайтесь! Одумайтесь, люди… прежде чем, понимаете ли, дышать воздухом и увидеть древний Иерусалим…без санкции соответствующих органов! Человеку чуждо все гадское, блядское и сучье по определению. Но механизм устроен так, что неокрепшим умам навязываются иллюзии, подменяются понятия, говорят на черное – белое и внушают так думать. Все это муляж, видимость, имитация образа, за которой не стоит никакой действительности — пустая скорлупа, отсутствие реальности.Тот, кто раскрывает эти иллюзии, муляжи, тот становится непомерным злом, я бы сказал абсолютным злом. А я не могу жить в этой среде и притворяться, приспосабливаться, врать себе, зная, как обстоят дела на самом деле. Я не шерсть на спине собаки, которая изменяет свое направление от дуновения ветра, не «шерстяной». Поэтому мне приходится с этим бороться, а вернее есть стремление остаться собой, «стремящийся» так сказать, не потерять себя. У «режимников» я на профилактическом учете, как особо отличившийся, отрицательно настроенный к администрации и ее режиму – «отрицалово». Вот с оперчастью и разрабатывают сценарий вывоза меня из лагеря на крытую тюрьму. Не удобен я им. Ну, это их работа, такова их природа, пусть делают свою, а у меня свой долг.
А по — сути, что я отрицаю? Псевдоправила и искусственные законы, когда есть божьи и людские? Все попытки воздействия администрации на меня как на «непомерное зло» делает меня еще более совершенным. Я аномалия для государства, пиратский корабль в океане жизни, а значит бессмертный и непобедим. И сколько таких, как я, было истреблено в лагерях, сколько судеб поломали, — ничего не изменилось. Возможно, они стали символами борьбы, а их дух живет в каждом из нас, кто отвергает узы подчинения и стремится к свободе и справедливости. А склоняю ли других осужденных к идеям? Да не-е, показываю альтернативу и поддерживаю на этом корабле порядок, чтоб не было место нечисти. Кто желает альтернативу иллюзиям и муляжам – welcome, кто нет – проходит мимо. Тут умирают и рождаются заново, но уже навсегда другими, чуждыми и ненужными обществу. А на выбор человека никто не может повлиять, даже бог. И мне приходится штурмовать свой же корабль каждый день, вновь и вновь.
Мой корабль – это моя крепость, последняя опора в этом океане бесконечных проблем. Я не призываю других следовать за мной, я просто иду своим путем, показывая, что есть альтернатива. По мере того, как я плаваю, поднимаю паруса и пробиваюсь сквозь бури, я предлагаю свободу выбора всем, кто готов ее принять. Каждый новый день – это новый бой за свою истину, за свои убеждения. И хотя это тяжело, я не отступлю, потому что моя цель – не просто выжить, а остаться верным себе, даже в самых темных уголках этого мира.
— Странно, обычно штурмуют корабли противников, — заметил Даня.
«Если ты не наведешь сначала порядок у себя, не с кем будет штурмовать корабли противника. Мне нельзя проявить слабость или смалодушничать, на меня смотрит команда, прошу заметить матерая, и, если я оступлюсь, сверну с пути, меня повесят на рее свои же, — подытожил «Якут». Если я не буду держать свой корабль в порядке, он может стать противником сам по себе. Ведь какая сила может заставить других следовать за тобой, если ты сам не уверен в своих действиях? Моя решимость и моя способность поддерживать порядок на корабле важны для всей команды. И если я допущу слабость или ошибку, мои подчиненные это заметят. Я не могу дать себе роскошь проявлять сомнения или смягчать свои принципы. На мне лежит ответственность за каждого члена экипажа, и я должен действовать в соответствии с этой ответственностью, даже если это означает принятие тяжелых решений.»
— Так выглядит истинный Вор?
— Так выглядит порядочный, достойный человек, авторитет в своем кругу. Вор — браман в криминальном мире, свято чтущий его традиции. Вор свое звание выстрадал. Он большую часть своей жизни «чалится» по лагерям да тюрьмам, страдал за порядочных арестантов, отстаивал «идею», зарабатывал по «кичам» сухотную болезнь (туберкулёз). И «крестят» Вора, потому что должен нести за всех каторжан крест. Ну это в эталоне конечно. Если, где беспредел, несправедливость, «мужик» может промолчать, а Вор обязан поднять голос порядочного арестанта – ему по «масти» не позволено «сухариться». Вор несет на себе бремя всех заключенных, он голос тех, кто лишен возможности высказаться. И если где-то нарушается порядок или беспредел, он обязан вмешаться, ведь по его «масти» нельзя оставаться равнодушным. Он еще только на «этапку» прибывает – сразу объявляется. И арестанты знают, если прибыл Вор, значит в лагере будет порядок. По-крайней мере так было, и так должно быть. Но все течет, все меняется. Истинных Воров не так уж много осталось.
— Кстати, откуда такой навес «Дрейк»? – сменил тему «Якут».
«Кличка» или «погоняло» — это обиходные термины, жаргон, который часто используются журналистами и правоохранительными органами для идентификации преступника. Однако в арестантской среде принято использовать термин «навес», так как «клички» и «погоняло» ассоциируются с идентификацией животных, а не людей.
— Попробую зайти с далека. Великая личность Фрэнсиса Дрейка, безусловно, стоит на стыке между реальностью и легендой. Этот отважный английский вице-адмирал и корсар королевы Елизаветы не только кругосветный мореплаватель, но и герой многочисленных сражений против испанской «Непобедимой армады». В иной эпохе его смелость, жестокость и кровожадность могли бы принести ему статус беспощадного пирата. Однако в силу своих заслуг перед Англией, он был пожалован королевой Елизаветой I в рыцари и стал известен как сэр Френсис Дрейк. Его биография поражает и вдохновляет. Как он достиг всего этого? Как ему удавалось сочетать в себе талантливого флотоводца и организатора с пиратом и путешественником, патриотом своей страны и «рыцарем удачи»? Эти вопросы волновали меня давно, и, кажется, я не одинок в этом. Меня привлекает его судьба, хотя я и не могу объяснить, чем именно. Может быть, потому что морские баталии так часто посещают мои сновидения. И, вероятно, окружающие видят в этом какую-то зависимость, ведь часто слышу, как в моем окружении раздаются слова «Дрейк… Дрейк».
— Сны… Как мало мы о них знаем. Чтобы ты ни увидел во сне, это связано только с тобой, запомни! Сны — это твой специфический способ общения с самим собой. Это место, где мы можем встретиться с нашими страхами, желаниями, надеждами и воспоминаниями. Во сне мы можем ощутить наши самые глубокие эмоции и переживания. Никто, кроме тебя самого, не может понять твои сновидения. В них могут присутствовать символы, образы и сцены, имеющие особое значение исключительно для тебя. Ты можешь видеть сны, которые отражают твои переживания, мысли или даже предсказывают будущее. Это твое личное путешествие. Так что следи за своими снами, ведь они могут рассказать тебе много интересного о тебе самом.
— Так что, сонники бесполезны?
— Не совсем. В них может быть что-то полезное, но их интерпретация должна быть осторожной и основанной на контексте и индивидуальных особенностях. Представь, что это второе «я», которое спит, когда первое «я» находится в бодрствующем состоянии. В сознательном состоянии всегда на переднем плане первое «я», а в бессознательном, во сне – второе. Иногда первое «я» уступает место второму не по расписанию, не во время сна, а внезапно, в самые неожиданные моменты. Сон совсем не похож на историю, рассказанную бардом. Во сне мы встречаем образы и символы, которые кажутся нелепыми и противоречивыми.
«Не по расписанию», — улыбнулся Даниил. «Критические моменты в жизни человека, которые переворачивают сознание вверх дном?».
— Да. Иногда это потеря близкого человека, иногда — неожиданный успех или провал, а иногда — просто встреча, которая меняет твою жизнь навсегда. Это моменты, когда ты сталкиваешься с самим собой, со своим «я» заднего плана, с тем, кем ты на самом деле являешься.
Я в свое время в одной из «командировок» встретился с рецидивистом, который во сне дезинфицировал небеса хлорной известью. Хотя он очень тщательно делал санитарную обработку, следов Бога так и не обнаружил. Как видишь, логика и восприятие времени, второго «я» заднего плана отличается от первого. И если хочешь этот язык понимать, надо разобраться с символьным прошлым, и кроме этого, нужен индивидуальный подход. Тот, кто терпеливо начинает разбираться в значениях для себя, тот начинает толковать правильно увиденное. Для каждого человека на свободе, приснившаяся тюремная решетка, будет иметь различное толкование.
«Все покойники по химическому набору элементов абсолютно идентичны, а о живых людях так не скажешь,» — согласился Даниил.
— Вот и говорю, нужен индивидуальный подход при толковании. Так же как на «правилово» нельзя вынести решение по человеку, лично не пообщавшись с ним, хоть бы и проступок имел прецедент.
— Кто не знает прошлого, у того нет будущего?
— Ну что-то в этом роде. Кстати, и способ разрешения вопросов у тебя должен быть пиратский, корсарский!?
— Не задумывался как-то.
— Если у тебя такой прототип, как морской разбойник Дрейк, а он твой прототип, я вижу, как вы «роднитесь», ты прям дышишь этим, то и делаешь как он один в один, подход у тебя пиратский. – улыбнулся «Якут». — Проверим? Ты по какой статье заехал?
И тут Даниила осенило, он присел и подпер спиной колючую «шубу». Статья, по которой он был осужден, разбой в части третьей. «Шили» и бандитизм, и много чего другого из «букета» статей, но в итоге – разбой.
— Опаа паа, ты там не заснул сэр Фрэнсис Дрейк? — засмеялся Мишка. — Можешь не говорить, я в курсе о тебе из «малявы», за тебя просили люди.
«Малява» — это некая записка, сообщение на бумаге с рекомендациями, с постановкой в курс дела, так сказать.
На столько заразительного смеха, как у «Якута», стены карцера не слышали давно. «Ну, это и хорошо — смех лечит,» — Даниил внезапно осознал, что Мишка все это время играл с ним, как кошка с мышкой.
«А вот у меня в прототипах ‘Иваны’, так сказать ‘аристократы’ каторги, бессрочные арестанты и кочевники-бродяги сибирских просторов, с их медленным течением времени, как в тюрьме,» – продолжал исторический экскурс Мишка, его голос звучал глубоко и многозначительно. «Эти люди хладнокровные, трезвые, трудолюбивые, настойчивые. Долго заправляют, но быстро едут. Те вершители судеб преступного мира, которые помнили, что родословная их от ‘бродяг’ – еще одной масти стародавних уголовников, для которых криминал стал не просто случайным огрехом, а образом жизни, профессией». Даниил слушал его, замирая от слова к слову. Он понимал, что вокруг него собрались люди с необычайной силой характера, судьбы которых переплелись с историей криминала, превратив его в их стиль жизни, источник выживания и силы.»Иваны» составляли элиту тогдашнего воровского мира, подобие «рыцарского ордена». Они обосабливались, не давали в обиду своих, держали каторгу. Дореволюционные криминальные «Иваны» не имели постоянного жилья, да и документов как таковых у них чаще всего не имелось. «Иваны» со вниманием относились к новичкам, впервые попавшим в заключение. Используя свой богатый криминальный и тюремный опыт, они грамотно и вразумительно толковали порядки пребывания в неволе, умели находить нужные слова для романтизации воровской доли.Даниил понимал, что они были не просто заключенными, а своеобразными хранителями традиций и обычаев воровского братства. Их мудрость и опыт передавались из поколения в поколение. Они были своего рода носителями воровской мудрости и этики, ведущими своих последователей через века, помогая им адаптироваться к новым временам, но не забывая при этом корни и истоки своей культуры.
«Такое себе транспортное средство традиций и обычаев из одной эпохи в другую,» — задумчиво проговорил Даниил.
— Дух тех времен живет во мне. А вот ты хоть и молодой «честный фраер», но готов на поступок, — продолжал удивлять своими пророческими заявлениями Миша, — а это очень важный критерий. Ты первоходец, в лагерь недавно «поднялся» и уже десять суток «ямы»
— Это второй карцер за это время, — уточнил Даниил.
— Тем более, на отмороженного ты не похож, значит живешь Идеей. Ты же отдаешь отчет, что еще пару нарушений режима и ты уже попадешь в «бур»? А там недалеко и раскрутится на новый срок.
Даниил меньше всего об этом думал, когда преодолевал очередной забор с колючей проволокой…
ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ
3. О машине времени. Лихие 90-е. Часть 2
5.Дисциплина – первое условие победы
6. Вспомнить всё и не потерять себя
7. Место встречи — воспоминание
9. Прототип, перемещённый через эпохи
Автор:
Гавриленко Игорь Николаевич
Научный руководитель Мальцев Олег Викторович