ЧИТАТЬ ПРЕДЫДУЩИЕ ЧАСТИ
- На абордаж
- О машине времени. Лихие 90-е. Часть 1
- О машине времени. Лихие 90-е. Часть 2
- По ком звонит колокол!
- Дисциплина – первое условие победы
- Вспомнить всё и не потерять себя
- Место встречи — воспоминание
- Ищи себя в других
- Прототип, перемещённый через эпохи
- В любви как на войне
Едва они провели полный медовый месяц, взаимно наслаждаясь моментами уединения и спокойствия, как неотложные обстоятельства вновь требовали призвать Фрэнсиса к его нескончаемому призванию — морю. Он, как и прежде, должен был оставить свою молодую жену, и снова перенести разлуку. Элизабет в тот день, смотря вдаль за отплывающим кораблем, знала, что каждый их день вместе стоил своего веса золота, и верила в обещание возвращения, дарованное ей любимым в тот день, когда пушечное ядро упало к ее ногам, как знак любви и преданности на фоне нестерпимой разлуки.
Испанские корабли, именованные в честь апостолов и святых католической церкви, медленно приближались к берегам Корнуолла. Конвой состоял из одиннадцати эскадр, общим тоннажем 59 394 тонны и вооружённый 2493 орудиями всех калибров. На их палубах расположилось более 30 000 моряков и солдат, а также достаточное количество припасов и провианта для обеспечения такого многочисленного состава.
На флагманском галеоне красовался королевский штандарт с изображением Иисуса Христа и гербом Испании, украшенный девизом: «Восстань, Господь, и защити дело Твое». На другой стороне штандарта, рядом с образом Девы Марии, была выгравирована надпись: «Покажи им, что ты мать».
Ветер развевал флаги на мачтах кораблей, словно подчеркивая серьезность предстоящего решения.
Алонсо де Лейва смотрел на собравшихся офицеров испанского флота, в их глазах отражалось напряжение и решимость. Рядом стоял герцог де Медина-Сидония, которого король назначил генерал-капитаном флота по своим, одному ему известным, причинам. Собственно, флотом он никогда не командовал, да и на войне толком не был, но являлся кузеном короля Филиппа II. Герцог вынужден был уступить слово де Лейве, воину и храбрейшему из испанских капитанов, участвовавшему во многих сражениях и увенчанному славой.
«Мы не можем упустить этот момент,» – начал де Лейва, голос его звучал сдержанно, но уверенно. «Англичане укрепили свои позиции, но они не ждут нас. Их флот в рейде Плимута несомненно является серьезной угрозой для нашего господства в этих водах. Король справедливо требует решительных действий. Мы стоим перед величайшим испытанием. Наша задача — победить англичан и вернуть славу Испании.»
Герцог де Медина-Сидония молча кивнул, признавая авторитет де Лейвы и его слова. Он понимал, что в этот момент командование должно принадлежать тому, кто действительно способен вести флот к победе.
В результате долгих дебатов и обсуждений, офицеры испанского флота пришли к окончательному решению атаковать англичан на рейде Плимута. Каждый аргумент был тщательно взвешен, все риски обсуждены.
— Это единственный шанс войти на ближнюю дистанцию для абордажа, — заключил де Лейва. — Король призывает нас к этому, и мы должны ответить на его призыв. Английский флот у Плимута не ожидает нашей атаки. Мы сможем застать их врасплох, использовать нашу артиллерию в ближнем бою и пойти на абордаж, в котором мы сильны.
Офицеры, собравшиеся вокруг стола с картами, кивали в знак согласия. Они понимали, что это рискованное, но необходимое решение. Каждый из них знал, что ставка высока, и от их действий зависит исход этой кампании.
И пока вся Армада втягивалась в Ла-Манш, герцог Медина-Сидония передумал и вместо того, чтобы атаковать Плимут, повел флот курсом на остров Уайт. Неизвестно, что ожидало бы англичан, если бы испанцы не изменили план. Как знать, возможно, Медина-Сидония упустил реальный шанс взять верх над англичанами.
Если бы Медина-Сидония сразу после подхода к Лизарду приказал самым быстроходным судам Армады направиться к Плимуту, испанцы могли бы застать англичан врасплох. Неблагоприятный ветер удерживал английские корабли на месте, не давая им возможности маневрировать. В спокойных водах Плимутской бухты испанские суда, вооруженные артиллерией ближнего боя, могли бы показать свою эффективность на соответствующей дистанции. Испанские матросы и солдаты превосходно проявляли себя в абордажных схватках, а численное превосходство Армады над англичанами было более чем десятикратным. Преимущества английских кораблей заключались в их маневренности, большей дальности стрельбы и точности артиллерии. Однако в условиях Плимутской бухты эти преимущества могли бы оказаться бесполезными. Если бы Медина-Сидония реализовал первоначальный план, атака на рейд Плимута могла бы стать решающим моментом. Но судьба распорядилась иначе.
Посланец, прибывший с донесением разведки, застал Дрейка на борту флагманского корабля Говарда, где он увлеченно играл в боулз — английские шары. Посланец, тяжело дыша после спешного перехода, сообщил, что видел испанский флот у мыса Лизард, находившегося недалеко от Плимута. Все игроки, насторожившись, тут же перевели внимание на Дрейка.
Дрейк, не торопясь, поднял голову и встретился взглядом с посланцем. На его лице не было ни тени беспокойства. Он уверенно улыбнулся и, обращаясь к присутствующим, сказал: «Господа, я вас прошу успокойтесь. У нас достаточно времени, чтобы закончить игру и после этого разбить испанцев.» Его голос был спокойным и обнадеживающим, вселяя уверенность в сердца собравшихся.
Для многих это прозвучало как бравада. Но на самом деле слова Дрейка объяснялись вовсе не его самоуверенностью, а противным ветром, который не давал английским эскадрам покинуть Плимут. Поэтому Дрейку оставалось лишь продолжать игру в шары. Когда ветер изменился, эскадры поспешно вышли из Плимута. Вечером, на заходе солнца, англичане увидели первые корабли Армады. Весть о приближении испанского флота была немедленно передана во все концы страны. Ни англичане, ни испанцы не знали точную численность кораблей друг друга. Английские адмиралы понимали, что против них стоит невиданный по размерам флот, и готовились к решающему сражению.
К следующему утру испанцы, к своему удивлению, обнаружили у себя за кормой несколько десятков английских маневренных судов. Это были основные силы британского флота под командованием Говарда и вице-адмирала Дрейка. Выйдя вовремя из Плимутской гавани, англичане получили оперативный простор. Хотя английский флот насчитывал 197 кораблей и более 15 000 моряков и солдат, что было значительно меньше, чем у испанцев, их маневренность давала им преимущество.
Часть английских кораблей, подняв паруса и без сигнальных огней, ночью обошла испанский флот по широкой дуге, в то время как другая часть эскадры с зажженными сигнальными огнями сосредоточила внимание на себе. Началась битва за наветренное положение, но, учитывая огромное количество испанских судов, такое маневрирование для них было практически невозможным. Испанцы, находясь под ветром, были вынуждены обороняться, не имея возможности провести эффективную атаку.
Задачей кораблей Фрэнсиса Дрейка было отвлечение внимания и растягивание основных сил испанцев.
— Боцман, много ли у нас пустой емкости в трюме? — спросил Дрейк, прищурившись на горизонт.
— Достаточно, сэр!
— Для начала надо снизить скорость и создать видимость тихоходности, — объяснил Дрейк, затем, повернувшись к экипажу, отдал команду: — Наполните все емкости водой и заполните трюм. Это снизит наш ход. Когда настанет подходящий момент, по команде, опустошите бурдюки. И просигнализируй остальным нашим кораблям о тактическом ходе. Боцман с помощью специальных сигналов передал приказ остальным кораблям занять позиции и приготовиться выполнять часть плана. Вскоре по всей эскадре началось тихое, но напряжённое движение: матросы заполняли емкости водой, погружая их в трюмы, чтобы замедлить ход кораблей. Английские суда медленно ползли вперед, создавая иллюзию тяжеловесности и беспомощности. Испанцы, наблюдая за этими маневрами, решили, что англичане действительно испытывают трудности. По команде Дрейка, боцман дал сигнал, и бурдюки начали опустошать. Английские корабли постепенно увеличивали скорость, внезапно ускоряясь и снова приобретая маневренность. Этот неожиданный ход застал испанцев врасплох, заставляя их ещё больше растянуть свои силы и нарушить строй.
Если прежде ценность корабля определялась количеством орудий, то теперь основное внимание уделялось скорости судна. Сейчас на первом плане стояла необходимость усыпить бдительность испанцев. Абордажная команда и канониры могли немного отдохнуть — предстояла целая ночь проверок моральных и физических качеств команды. Несмотря на слаженность команды, капитан переживал за каждого из них — неизвестно, что принесет этот бой, и некоторых он мог видеть в последний раз.
Задача Дрейка была выполнена блестяще: испанский флот, растянутый и дезориентированный, терял свои позиции, в то время как английские корабли, пользуясь ночной тьмой и неожиданной тактикой, постепенно брали инициативу в свои руки.
Поняв, что первоначальный план не увенчался успехом, командующий испанской эскадрой отдал приказ готовиться к бою: корабли начали формировать полумесяц, основной дивизион выдвинулся вперед, а два дивизиона на флангах отошли назад. Расстояния между дивизионами позволяли им действовать автономно в зависимости от обстановки. Английские корабли, двигаясь тихим ходом в линейном порядке, казались легкой добычей. Внезапно по арьергарду испанского флота раздался бортовой залп с дальней дистанции. Корабли эскадры Дрейка опустошили бурдюки и увеличили скорость, при этом взошедшее солнце оставалось за их спиной, что мешало четко разглядеть количество английских судов и их маневры. Фланговые корабли испанцев не удерживали необходимый угол по отношению к флагману, что создавало отличные возможности англичанам для отрезания части кораблей от основной группы. Воспользовавшись разрушенным строем испанцев, английские корабли начали окружать вырвавшиеся из арьергарда суда, открывая огонь из артиллерии и мушкетов.
Испанцы проявили исключительную храбрость и решимость в битве. Несмотря на разрушенный строй и тяжелые повреждения, корабли испанской эскадры отважно сопротивлялись атакам английских судов. Даже с поврежденным такелажем и грот-мачтой, испанские моряки и солдаты не собирались сдаваться. Они оставались на своих позициях, отстреливаясь из артиллерии, готовые пожертвовать своими жизнями ради защиты своих кораблей.
Пользуясь наветренным положением, англичане осуществляли тактику «осиного роя». Малые и быстрые корабли подходили по очереди к испанским судам, открывали огонь из бортовых орудий и быстро уходили в сторону, избегая возможности для испанских солдат абордажа. Вице-адмирал Дрейк дважды пережил прямое попадание в свою каюту, но никто из членов его команды не пострадал.
Фрэнсиса Дрейка это только раззадорило, и он уже кричал всем, кто его слышал: врагам, своему экипажу, морю. – «Когда апостол Павел сказал: «Я умираю каждый день», в тот момент не нашлось палача, который смог бы вызвать трепет в святом, сказав: «Завтра ты умрешь». Ответом заплечных дел мастеру было: «Увы, я умер вчера. И вчера исполнилось тому уже двенадцать месяцев, и семь лет. И так каждый год, месяц, неделю и час, прежде чем ты сказал мне об этом!» Ибо нет возможности познать бессмертие, как ежедневное умирание, ибо нечувствительность к смерти есть бессмертие. И тот лишь никогда не вкусит смерти, кто подготовлен к ней постоянным напоминанием, непрестанным размышлением. Ежедневное переживание смерти есть бессмертие! Только в момент смерти вы становитесь личностью!»
На следующий день англичане по приказу Дрейка провели атаку брандерами. Суда, нагруженные легковоспламеняющимися и взрывчатыми веществами, таранили неповоротливые корабли противника.
После девяти дней непрерывных боев, включая чудовищную ночь атак брандерами и значительные потери кораблей, испанские моряки и солдаты продемонстрировали выдающееся качество неустрашимости и решимости. Инициатива переходила то к одним, то к другим.
Храбрость испанцев произвела на Дрейка глубокое впечатление.
«Вне всякого сомнения, они намерены дорого продать свою жизнь!» — констатировал Дрейк.
Англичанам удалось отрезать от основных сил шесть испанских галеонов. Трижды английские корабли заходили на абордаж после подготовительной артиллерийской бомбардировки, но каждый раз испанцы отражали их атаки. Когда у англичан иссякли ядра и порох, им пришлось отступить. Два галеона получили серьезные повреждения и сели на мель. Их команды были атакованы голландцами в жестоком абордажном бою, который перешел в настоящую свалку, беспощадную и кровопролитную. Кровь лилась рекой. Все же англичане и голландцы были отбиты в беспощадной схватке по всем фронтам.
На очередном военном совете большинство испанских адмиралов высказалось за возвращение в Ла-Манш и направление кораблей домой. Причиной такого решения стали плачевное состояние флота, массовые заболевания среди экипажей и критический дефицит провианта. Однако планам не суждено было сбыться: внезапно на сторону англичан встал никто иной, как «адмирал шторм». Ветер сменился на юго-западный, заставив командование Армады принять решение обойти Британские острова и вернуться в Испанию.
В течение целой недели в проливе Ла-Манш разгорался полный хаос. Стихия в виде чудовищной морской бури нещадно кидала огромные и неуклюжие испанские корабли, вокруг которых маневрировали ловкие английские парусники. Раскаты грома сливались с оглушительной орудийной пальбой, визг ветра сопровождал свист снарядов. В дальнейшем англичане, не рискуя упустить свою удачу, внимательно наблюдали за испанцами, но воздерживались от нападения. В то время испанский флот, разбросанный по всему морю, продолжал терять свои корабли о враждебные скалы островов, а солдат умирал от обморожения и болезней.
Когда дальнейшая судьба Армады стала ясна, уставший и падающий с ног Дрейк, в тот же день написал письмо в Англию: «…Бог подарил нам чудный день, откинув противника так далеко, что теперь, принц Пармский и герцог Медина не смогут пожать друг другу руки еще долгое время… Пришлите нам еще боеприпасы и провиант, а мы приложим максимум стараний чтобы изгнать врага». Английская королева, узнав об этом, очень точно заметила: «Дунул Господь, и они рассеялись!».
Чуть позже Фрэнсис Дрейк напишет письмо испанскому военачальнику и личному врагу, обращаясь к нему как к джентльмену и солдату: «Я выражаю уважение испанским солдатам, освобождая военнопленных и обеспечивая им достойное обращение. Мы ведем честную войну, и я верю, что ваши люди будут так же справедливо обращаться с моими.«
— «Собрать всех пленных на палубе,» — прозвучала строгая команда.
Из трюмов вывели уставших, поникших людей. Их одежда была оборвана, отражая тяжелые дни на море, так же как и на тех, кого они еще недавно завоевывали в землях Вест-Индии во время конкисты. Некоторые раненые были поддержаны товарищами, не в силах идти самостоятельно. Контр-адмирал Фрэнсис Дрейк приказал сохранить жизнь всем плененным. Он выразил уважение всем, кто достойно сражался. Когда все были собраны, была отдана команда почтить память погибших минутой молчания на всех судах.
Настроение у корсара было великодушным, и он позволил себе сделать отступление от обычных правил: приказал освободить всех пленных, вернуть один из захваченных кораблей, предоставил провиант и разрешил плыть на все четыре стороны.
В ходе военных действий в Ла-Манше стало очевидно, что абордаж остается важной тактикой на войне. Артиллерия не всегда оправдывала себя в полной мере, играя скорее вспомогательную роль. Еще одним выводом стало подтверждение эффективности тактики «осиного роя», где малые корабли создают местные преимущества при атаке на большие вражеские суда. В составе эскадры крайне важно иметь достаточное количество маневренных и быстрых кораблей, способных либо оттеснять тяжелые и неповоротливые галеоны от главных сил, либо атаковать противника, избегая артиллерийского огня соперника.
После всех трудностей и битв, королева Англии уже не обращала внимания на изможденных матросов в их завшивленных одеждах. Они сделали свое дело, и теперь, по ее мнению, они должны были самостоятельно заботиться о себе. К сожалению, королеву больше интересовали финансовые отчеты, чем судьбы тех, кто принес мир Англии после жестоких битв. Матросы не могли вернуться домой без получения зарплаты, но у королевы не было средств, чтобы расплатиться с ними. Через несколько недель улицы английских городов заполнили исхудавшие и оборванные фигуры матросов, просящих милостыню.
В заслугу английского адмиралитета, надо отметить, он единодушно выступил в защиту прав своих подчиненных. Лорд-адмирал Говард лично распорядился выделить матросам из адмиралтейской казны все до последнего фартинга и даже заложил свою собственную серебряную посуду из дома. Когда даже этого оказалось недостаточно, лорд-адмирал продал свое родовое имение. Джон Хокинс и Дрейк стояли на твердой позиции закона справедливости: жалованье погибших должно достаться их вдовам и детям.
В дальнейшем, Фрэнсис вместе с Хокинсом заложат богадельню для больных и состарившихся моряков, которая со временем разрастется до полноценного госпиталя. Фрэнсиса отстранят от морских дел, и, потеряв расположение королевы, он некоторое время будет служить мэром Плимута, проводя время с женой, вдали от придворных интриг и бурь на море. Потом наступит закат карьеры и смерть «дракона» вдали от родных берегов у побережья Панамы. Дрейк хотел умереть так же, как и жил, именно в своей каюте, и именно на своем корабле, прекрасно понимая, что провала последней экспедиции ему никто не простит, а впереди ждут только опала и насмешки недругов. Что ж, если все обстояло именно так, то Дрейк ушел из жизни, как и должен был уйти великий мореплаватель.
Ну а пока, когда эскадра вернулась в Англию, защитников встречали как национальных героев. Королева Елизавета I устроила в их честь пышный прием, подчеркивая величие и славу, завоеванную в битвах. На берегу флотилию приветствовали тысячи горожан, их радостные крики и подброшенные в воздух шляпы создавали атмосферу всеобщего ликования. Бриз развевал боевые флаги на мачтах кораблей, придавая им особую торжественность. На пирсе, среди встречающих, в толпе выделялась смуглая девушка с заплетенными в косу волосами. Ее глаза светились надеждой и волнением, словно она ждала кого-то особенного, кого-то, чье возвращение значило для нее больше, чем просто окончание морского похода. Вид ее был как из сказки: легкое платье развевалось на ветру, и каждый ее шаг казался полным грации и нежности.
И вот он. Высокие ботфорты, богатый жилет поверх белой льняной рубашки и бриджи из малинового дамаста. Вместо шейного платка — бандана, из-под которой виднелась золотая цепь с бриллиантовым крестом. Развивающиеся на ветру темные волосы, обветренное с бронзовым загаром мужественное лицо.
— Это он! — стучало сердце Элизабет.
Они шагнули навстречу друг другу, и в мгновение ока исчезли все присутствующие на пирсе. Замолкли крики чаек, затихли возгласы встречающих и разговоры зевак. Весь мир словно остановился, оставив их в полной тишине.
Фрэнсис крепко обнял Элизабет, чувствуя, как ее сердце бьется в унисон с его собственным. Он смотрел в ее глаза, наполненные светом и радостью, и ощущал, что, наконец, вернулся домой. Слова были излишни, их любовь говорила сама за себя. В этот миг они принадлежали только друг другу, и ничто не могло нарушить их счастья.
— Счастье любит тишину. Расскажи мне, как мы там? Что нас ждет? Дай мне повод улыбнуться и вспомнить будущее. Я буду перебирать в памяти все счастливые моменты. Есть два способа прожить свою жизнь: как будто на свете нет чудес, и как будто все на свете — чудо. Верой в чудо я живу, — прошептала смущенно Элизабет. — Ты закрыл плотно дверь моего прошлого. Ты спокойным шагом, сам того не замечая, вошёл в моё настоящее. Ты так крепко стоишь в моём будущем, что без тебя уже никак. Ты есть… Останься в моей жизни навсегда!
✦КОНЕЦ✦
Автор:
Гавриленко Игорь Николаевич
Научный руководитель Мальцев Олег Викторович