Вся западная вера и аутентичность делали ставку на репрезентацию: на то, что знак способен отражать сокровенный смысл, что он способен обмениваться на смысл, и то, что существует нечто, что делает этот обмен возможным, гарантирует его адекватность – это, разумеется, Бог. Но что, если и самого Бога можно симулировать, то есть свести к знакам, удостоверяющим его существование? Тогда вся система теряет точку опоры, она сама становится не более чем гигантским симулякром – не тем, что вовсе оторвано от реальности, а тем, что уже никогда не обменивается на реальное, а обменивается на самое себя в непрерывном круговороте без референта и предела.
Жан Бодрийяр
С точки зрения осмысления понятия «ритуал», стоит отметить, что мы не рассматриваем ритуал, как обсессию или как сферу клинической психологии, а смотрим на него как на нечто относящееся к психологической норме. Психологи, в отличие от психиатров, должны прежде всего во всём руководствоваться категорией нормы. И мы памятуем слова нашего наставника Л. Сонди, говорившего, что патология – это гипертрофированная норма. Следовательно, если мы рассматриваем ритуал как нечто обсессивно-компульсивное, как некую навязчивость, из этой посылки проистекает, что в основе этого ритуала лежит некая норма. И это не секрет, поскольку нас в жизни выручают те ритуалы, которые в своё время выявил Г. Эббингауз и обозначил, как определенные стереотипы памяти, сохраняющиеся и после периода забывания. В целом наличие того, что раньше называли психологическими автоматизмами, немного позже считали стереотипами, а на сегодняшний день называют паттернами, очень здорово облегчает жизнь человека, потому что помогает не перегружать свое внимание, когда человек действительно автоматически что-то делает. Однако ритуалы, интересующие нас в религиозном контексте – это явление более глубокого порядка. Поскольку речь идет о психологии ритуала, отметим, что нельзя непосредственно сам ритуал рассматривать отдельно от того трансцендентного наполнения, которое придаёт ему силу, чего и касается религия, эзотерика и всё, что связано с трансперсональной феноменологией.
Осмысляя ритуал на границе психологии и религии, в первую очередь необходимо соотнести его с важнейшей составляющей любой религии – сотериологией.
Сотериология (др.-греч. σωτηρία «спасение» + λόγος «учение; слово») — богословское учение о спасении человека.
В каждой религии сотериология выступает одной из важнейших её составляющих. Можно сказать, что сила влияния религии на души и умы людей в значительной степени зависит от того, насколько глубока и действенна сотериология, то есть учение о спасении. Можно с позиции рационального, критического, позитивистского ума сколько угодно смеяться над страхами гибели души, но в действительности, здесь мы, кстати, переходим в сферу психологии. Дело в том, что эмпирические феномены, – страх гибели и необходимость спасения, – это то, что в психологии и психиатрии, да и вообще в любых гуманитарных науках известно и представлено под разными именами.
Если мы обратимся к исторически первой школе глубиной психологии – психоанализу, – отметим, что непосредственно пребывающее в сфере интересов сотериологии в психоанализе является одной из важнейших тем, а по сути, основой психоанализа. Напомним, что Зигмунд Фрейд описывает «оно» (лат. «id») как бессознательное и осмысляет его влияние на наше несчастное Эго; так что это, как не угроза гибели, распада, деструкции нашего сознания со стороны хтоничных инстинктивных импульсов бессознательного? Своего рода убежищем и островами спасения для нашего Эго, как предположил Фрейд, является Эдипов комплекс, некая внутриличностная структура, некий комплекс бессознательных и отчасти осознаваемых паттернов, в сущности, ритуалистика, при помощи которой человек защищается от убийственного для него инцестуозного влечения к материнской или отцовской фигуре. Эдипов комплекс, как ритуально-сотериологическая структура, помогает Эго защититься от преступных влечений бессознательного и от наказующих влечений сверхсознательного (Супер-Эго) ввиду неспособности постичь человеческой натуре тему гибели и необходимость спасения. Кстати говоря, знаменитые фрейдовские оговорки, или, как их еще называют, «оговорки по Фрейду» с точки зрения рассматриваемого нами предмета, есть не что иное, как «ритуалы блокировки». Собственно говоря, защитные механизмы, которые блестяще изучила дочь Фрейда Анна, есть не что иное, как ритуал, при помощи которого сознание играет с бессознательным, пытается его запутать и хоть как-то защитить от антикультурных побуждений.
В Юнгианской психологии, трудах нашего любимого мэтра, тема страха гибели и необходимости спасения выражена еще более явно. Именно Карл Юнг принес в психологию из алхимии такое понятие как «диссолюция», то есть растворение, размывание Эго, когда наше «Я» тонет в пучине бессознательного. Особенно ярко он это описал в книге «Либидо, его метаморфозы и символы». Также достаточно качественно это отражено в трудах единомышленника Юнга – Эриха Нойманна, писавшего об архетипе Великой и ужасной Матери. Пока сам Юнг писал об архетипе Тени, его последователи развивали исследования хтоничных и ужасающих импульсов бессознательного. Например, замечательный постъюнгианец Дональд Калшед писал о фигуре внутреннего преследующего садиста, то есть страдающей части нашего Эго. Все эти примеры – не что иное, как хтоничные импульсы бессознательного, которые могут приводить к размыванию Эго и к появлению психологических травм, которые сам Юнг назвал диссоциативными. А в концепции Дональда Калшеда эти травмы уже называются архетипическими, и их влияние угрожает нашему сознанию. Если в силу разных причин Эго оказывается слишком слабым или даже отдается во власть этих импульсов, если происходит одержимость и захват, в конце концов состояние души, личности, сознания может перейти в состояние саморазрушения. В современной постъюнгианской терминологии недаром существует интересный термин – деструдо (состояние саморазрушения).
В принципе это соответствует тому, что Л. Сонди в своих исследованиях называл апполодеструкцией и аутодеструкцией, то есть тягой к саморазрушению, которая автоматически становится тягой к разрушению внешнего.
Обращаясь к другой школе глубинной психологии, не менее заслуженной – индивидуальной психология Альфреда Адлера, которая сегодня нашла своё продолжение в гуманистической и экзистенциальной психологии, отметим следующее: комплекс неполноценности, виктимность, состояние морального мазохизма – это то, что личность постепенно превращает в угнетенную жертву, всё более и более погружающуюся в состояние своей ущербности. Или, наоборот, когда человек «проваливается» в другую крайность – комплекс превосходства, в состояние гиперкомпенсации своей ущербности, у него наступает утрата восприятия реальности, он становится чрезмерно амбициозным, вызывающим и в конце концов может даже впасть в состояние антисоциальности.
И, конечно же, необходимо обратиться к судьбоаналитическому учению Л. Сонди, непосредственно к понятию «фундаментальный бинер», который Сонди представляет как парность двух радикалов, Каина и Авеля. Известно, что гибельными и разрушительными могут быть как один, так и другой радикал. Сонди в своих трудах, конечно, гораздо больше уделяет внимания разрушительности Каина, опасности, исходящей от него, что обусловлено историческими причинами и влиянием социального контекста. Хотя фигура Авеля может быть не менее разрушительной и деструктивной, если этот сценарий развивается, как навязанная судьба. Но в целом, обозначая главную мысль Леопольда Сонди, опасностью гибели для личности, опасностью разрушения для аутентичной судьбы человека являются именно навязанные родовые жизненные сценарии, особенно, если они морботропические. В целом, если мы уже на уровне метатеорий, на общеметодологическом уровне постараемся охарактеризовать, что в психологии соотносится с понятием «гибель», что именно требует спасения и какая составляющая этого спасения – это ритуал. Здесь мы видим два полюса. На одном – хтоничность, то есть абсурд, одержимость Тенью, это компульсивная патопсихология, которая находится на грани нормы и патологии и зачастую её перешагивает. На другом полюсе мы видим его антипод – отчуждение, шизоидность, состояние при котором сознание человека превращается в симулякр. Это прекрасно описали в своих трудах на экономическом уровне К. Маркс, на философском уровне Ф. Ницше, на культурологическом уровне О. Шпенглер, А. Тойнби, на психологическом уровне это описали К. Юнг, философы франкфуртской школы неомарксизма и, конечно же, всем известный Ж. Бодрийяр.
Когда сознание становится плоским и одномерным, вот эта опасность противоположного полюса очень хорошо передается ироничной, едкой в сущности, очень горькой фразой Фаины Раневской: «Есть люди в которых живет Бог, есть люди в которых живет дьявол, а есть люди в которых живут только глисты». Дляпреодоления опасности гибели одного и другого полюса, полюса одержимости и полюса симулякра – ритуал, как психологический феномен, конечно же, является не единственным, не панацеей, но достаточно важным способом преодоления тенденции той или иной крайности. Впрочем, и здесь мы тоже должны обратить внимание на то, что ритуал может носить двоякий характер: ритуал сам может быть симулякром, то есть бессмысленной имитацией, неким знаком, за которым ничего не стоит. Но также ритуал может иметь глубокую символическую насыщенность, то есть ритуал сам может выступать символом, благодаря которому происходит соединение Эго с действительно витальными религиозными ресурсами бессознательного и наполнением комплементарностью нашего сознания, для конструктивного преодоления опасностей гибели.
Известно, что одним из значимых, действенных проявлений сотериалогических явлений ритуалов есть их инициатичность. Инициация как таинство посвящения – это, с психологической точки зрения, переход психики из одного состояния идентичности в другое, то есть перерождение человеческой души. Не взирая на то количество написанной литературы в антропологии, этнопсихологии, других отраслях психологии, где написано много исследований про суггестивный характер ритуалов, которые проводят в примитивных племенах и в современной культуре, про то, что это влияние на уровне процессов восприятия. И вроде бы всё объяснено, но, тем не менее, по сути своей природа ритуала трансцендентна, и ядро этого ритуала, когда мы говорим именно о его инициатичности, с точки зрения позитивизма в рациональных терминах, всё равно не описывается. Дело в том, что сама инициация происходит в соответствии с законом хронологии, в соответствии с принципом сопричастности: инициируемый в ходе ритуала вводится в состояние сопричастности с (кем или чем) с какими-то трансцендентными феноменами, и как бы эти феномены ни описывались с точки зрения эмпирической реальности, как бы это ни объяснялось с точки зрения измененных состояний сознания, гипероксии, гипотермии и т.д., – это не объясняет всей сути, поскольку ядро трансформации ускользает от чисто эмпирического наблюдения. Даже невозможность объяснить это в терминах физиологии или биохимии не должно вас останавливать, потому как перед нами стоит задача осмысления психологического феномена. А значит, поскольку это психологический феномен, соответственно, представляется возможным выявлять его закономерности и, что самое главное, возможно эти знания превратить в конструктивный ресурс для человека, которому необходимо избежать двух полюсов, о которых мы говорили ранее.
Соответственно, ритуалистика – это серьёзная дисциплина, требующая фундаментального подхода и комплексного методологического аппарата. Тем не менее, если за формирование реализации ритуала берутся дилетанты, которые, в сущности, делают это на уровне бихевиоризма, превращая ритуал в выработку условных рефлексов или, в лучшем случае, в суггестику, конечно, и от этого есть результат, но, как мы знаем, он не стойкий и неэффективный. Не секрет, что при описанном выше подходе, трансформации и изменения внутренней сути не происходит; выражаясь терминологическим языком Л. Сонди, не происходит преодоления навязанных тропизмов – неких сил, диктующих человеку его судьбу. Для преодоления же важен подлинный ритуал, а подлинный ритуал – это символ, соединяющий человека с трансцендентностью.
«Ритуал – это сила, которая приходит на помощь человеческой душе».
А.Н. Сагайдак
PhD. Сагайдак Александр Николаевич
Кандидат психологических наук, юнгианский аналитик, преподаватель, глава Ассоциации глубинной психологии «Теурунг», председатель Психолого-философского общества.