Новизной данного исследования является системно-исторический обзор изучения судьбы как научного феномена в контексте развития и становления глубинной психологии, а также продолжение этой тенденции в рамках междисциплинарного подхода метода глубинных трансформаций (МГТ), основанного на постъюнгианской традиции. Вплоть до середины XIX века судьба не рассматривалась как научный феномен.
Являясь предметом таких сфер знания, как богословие и эзотерика, в научном дискурсе того времени это понятие имело весьма сомнительный статус, а говоря откровенно – псевдонаучный. Положение изменилось в ходе знаменитого кризиса позитивизма-антипозитивизма в гуманитарных науках, произошедшего благодаря идейно-теоретической концепции, которую её основатель, французский социолог О.Конт, выдвинул как единую метатеорию для всех гуманитарных наук. Спустя более чем 150 лет после этих событий мы можем сказать – выдвинул небезуспешно, ибо позитивизм и до сих пор сохраняет наиболее авторитетные позиции среди всех методологических платформ в большинстве гуманитарных наук.
В течение практически всего ХХ века влияние позитивизма в академических гуманитарных дисциплинах, особенно в психологии и социологии, было поистине зевсовским. Однако, в полном соответствии с 1-м законом диалектики Г.Гегеля, экспансия позитивизма породила немедленную реакцию, получившую в истории науки название антипозитивизма. Первой наукой, выдвинувшей этот методологический концепт, стала история, а вернее, немецкая историческая школа во главе с В.Дильтеем.
Будучи и историком, и философом, он инициировал антипозитивистские процессы и в философии, где его философия жизни нашла отклик в лице экзистенциализма С.Кьеркегора и дионисийстве Ф.Ницше. И третьей антипозитивистской силой, включившейся в это противостояние не только теоретически, но и эмпирически, стала глубинная психология в лице своего основоположника и лидера единственной на тот период её школы – психоанализа – З.Фрейда. Наш интерес сосредоточен на продолжении глубинно-психологического изучения судьбы в контексте продолжающейся дискуссии позитивизма и антипозитивизма.
Все три направления антипозитивизма, развернувшие свою деятельность во второй половине XIX века, акцентировали своё внимание на том, что предмет гуманитарных наук принципиально отличается от предмета наук естественных и, соответственно, предполагает и принципиально иную методологию. В глубинной психологии первым шагом к созданию такой методологии стал метод психоанализа. Однако правильнее было бы сказать, что психоанализ стал первым психологическим методом в составе той методологической платформы, которую В.Дильтей в своей работе «Мысли об описательной и расчленяющей психологии» и В.Штерн в работе «О психологии индивидуальных различий» назвали идиографическим подходом.
В.Дильтей, соотнося идиографический подход с тем направлением, которое он назвал «описательной психологией», противопоставив её «объяснительной психологии», говорил о необходимости создания особой идиографической психологии, направленной на понимание психологической реальности с точки зрения её индивидуальных особенностей или, как называл это В.Штерн, составлять «индивидуальную психограмму».
Именно в этом русле действовал и изобретённый З.Фрейдом метод психоанализа. Опираясь на идиографическую дешифровку глубоко специфичных символов, возникающих в онтогенезе на границе взаимодействия сознания и бессознательного (которую З.Фрейд обозначил как «предсознательное»), он уделил основное внимание ретроспекции, восстанавливая в ходе аналитических сессий с анализандами историю формирования этих символов, а по ним и саму историю взаимодействия сознания и бессознательного – ту самую штерновскую «индивидуальную психограмму».
Фактически, речь шла о выявлении в ретроспективе некой программы, обусловленной действием автономных по отношению к сознанию факторов бессознательного, что давало возможность более достоверного понимания актуального состояния личности и формирования прогнозов. И если подвергнуть эту фразу методу гуссерлевской феноменологической редукции, увидев лежащий в её основании нередуцируемый смысл, то звучать он будет коротко и знакомо – судьба.
Действительно, благодаря антипозитивистскому подходу в гуманитарных науках и, конкретно – идиографическому в психологии, судьба становится феноменом, доступным научному изучению, однако не контовскому эмпирическому описанию, а дильтеевскому эмпатическому пониманию. Первый опыт соприкосновения З.Фрейда с движущими силами человеческой судьбы как внутрипсихической реальностью с присущим ему талантом писателя и мастерством психолога описал И.Ялом в своей знаменитой книге «Когда Ницше плакал». В одной из ключевых сцен книги – погружении И.Брейера в гипнотический транс – в художественной форме автор показывает нам процесс непосредственного погружения Эго в бессознательное, где происходит его соприкосновение с одной из наиболее ярких и действенных сил, влияющих на «индивидуальную психограмму», личную судьбу: Альтер-эго, впоследствии названное З.Фрейдом Эдиповым комплексом и содержащим в себе инфантильные чувственные удовольствия личности.
Отметим, что уже тогда стало обнаруживаться то понимание, которое наиболее чётко сформулировал полвека спустя в своей теории судьбоанализа Л.Сонди: силы, влияющие на судьбоносные выборы Эго из бессознательного, становятся источником «навязанной судьбы», если они неосознаваемы, неинтегрированы, вытесняемы.
Из истории психоанализа мы знаем, что З.Фрейд пересматривал его концептуальные положения пять раз. Следовательно, пять раз подвергалась пересмотру идиографическая модель психики и структура факторов, влияющих на судьбу. В качестве примера можно привести самый таинственный и спорный фактор влияния бессознательного на судьбу человека – спорный даже в среде самих психоаналитиков – комплекс, который З.Фрейд назвал Танатосом, а продуцируемый им катексис – влечением к смерти.
Если рассматривать фрейдовскую модель психики как complexus complexorum движущих сил судьбы, то Танатос в наибольшей степени отвечает определению той силы, которая в терминологии судьбоанализа Л.Сонди является источником навязанной, разрушительной судьбы. Характерно, что примерно в этот же исторический период аналогичные идеи возникают и в психиатрии, соответственно с большим акцентом на психосоматику: концепции Б.О.Мореля о наследственности психологической дегенеративности и Ч.Ломброзо о наследственности преступных наклонностей.
Юнгианство внесло в исследование данной тематики принципиально иное, трансперсональное измерение. Утверждая, в отличие от З.Фрейда, трансцендентальную природу человеческой души, К.Г.Юнг связывал истоки сознания с доисторическими, мистико-магическими формами психики, архаическими комплексами, для названия которых он использовал платоновский термин «архетип».
Впервые наиболее ясно он выразил эту идею в своём труде «Либидо, его метаморфозы и символы», где описал фигуру Героя как примордиальный архетипический комплекс, собственно говоря архетип сознания, бросающий вызов чудовищу, хтонической стихии бессознательного, противостояние которой и даёт начало индивидуальной человеческой судьбе.
Изучая в процессе своей научной деятельности архетипы Анимуса, Анимы, Отца, Матери, Тени, Божественного Младенца, К.Г.Юнг постепенно подходил в своём аналитическом и герменевтическом понимании к высшему принципу организации человеческой судьбы – Самости, архетипу архетипов, в котором парадоксальным образом индивидуальная человеческая судьба сливается не только с судьбой всего человечества, но и с судьбами всего мира, реализуя таким образом герметический принцип лат.“Quod est superius est sicut id quod est inferius”(«И то, что вверху, аналогично тому, что внизу»).
В рамках исследований нашей Ассоциации как постъюнгианской школы, относящейся к архетипической психологии Дж.Хиллмана, мы уделяем особе внимание изучению архетипа Тени на всех её уровнях: индивидуальном, родовом, коллективном.
Два последних уровня представляют собой особый интерес в контексте настоящего исследования, ибо в структуре факторов, влияющих на судьбу, они играют примерно ту же роль, что и аркан Шута (Джокера) в таро. Тень олицетворяет собой наиболее иррациональные и, в то же время, наиболее креативные силы бессознательного, влияющие на судьбу как осознанно реализуемый жизненный сценарий, поэтому изучение её ресурсов представляет особое значение для глубинных психологических трансформаций.
В этом мы опираемся на предложенный К.Г.Юнгом спектральный подход как особый метод междисциплинарного исследования, гармонично сочетающий в себе аналитико-психологическую платформу апперцепции, выдвижения гипотез и интерпретации с одной стороны, и комплементарные методы, приёмы и эмпирические массивы с другой.
Используя преимущества спектрального подхода, мы обратились к разработкам другой школы глубинной психологии, чей потенциал ещё ждёт своей адекватной оценки – судьбоанализу Л.Сонди.
Эмпирические и теоретические достижения этой школы дают нам возможность более содержательного и системного исследования Тени. Архитектоника человеческой психики её истоки в интерпретации Л.Сонди центрируются вокруг архетипического бинера (или полярности радикалов, как называл это сам Л.Сонди), филогенетически первичных сил человеческой судьбы – Каина и Авеля.
Проводя развёрнутый филогенетический анализ радикала Каина, Л.Сонди отмечает его как одну из фундаментальных движущих сил истории: «Настроенная на убийство ментальность Каина крайне изобретательна. В течение всемирной истории она находила всё новые и новые цели и мотивы, чтобы убивать. Но Каин – это не только носитель ментальности убийцы. Он не только сначала накапливает в себе ярость и ненависть, гнев и месть, зависть и ревность, а потом внезапно, подобно взрыву, их разряжает, но Каин ещё и стремится быть выше всех».
Влияние архетипа Каина в личной судьбе человека и в судьбах человечества в целом Л.Сонди фиксирует в неутомимой жажде деятельности и преобразования окружающего мира, овладение всем, что имеет хоть какой-то ресурс влияния и власти.
Архетип Авеля описывается Л.Сонди как диаметрально противоположная структура влечений, состоящая в стремлении скрывать от окружающих стремление к эротизму и нежности, воздвигать барьеры стыда и отвращения на пути к эмоциональным контактам, погружаться в эротические и иные фантазии как во внутреннее убежище вплоть до отрыва от реальности, страх перед открытым эмоциональным контактом вплоть до гипноидного застывания; при этом тщеславность, истероидность, эмоциональный эксгибиционизм в тех ситуациях, когда барьеры и сопротивления сняты.
Очевидно, что диада Каин-Авель представляет собой два аффективных полюса: хищник и жертва, агрессия и страх, доминантность и подчинение. По мнению Л.Сонди, подкреплённому как его личными обширными исследованиями, так и работой его последователей из кшолы судьбоанализа, именно эти два радикала-архетипа оказывают особенно динамичное влияние на личную судьбу, которое может быть как разрушительным (что описано в работе Л.Сонди «Каин. Образы зла»), так и креативным (что описано в книге Л.Сонди «Моисей. Ответ Каину»).
Эта идея находит своё дальнейшее эмпирическое и методологическое развитие не только в судьбоанализе, но и постъюнгианской школе. Особого внимания в этом плане заслуживают исследования Д.Калшеда, посвящённые диагностике ранней детской психотравмы и её влиянию на отногенез. Согласно его взглядам, именно соприкосновение детского сознания с коллективной Тенью (тёмной, архаической Самостью), инициированное травмной детско-родительских отношений, приводит к диссоциированию Эго на полярности, названные им Защитником/Преследователем и Инфантильно-уязвимым эго, причём каждая из них входит в своего рода созависимую связь с релевантной архетипической фигурой.
И те архетипические интенции, которые влияют на полюса этого бинера и направляют в дальнейшем развитие личности по диссоциированному сценарию, явно соотносимы с вышеописанными архетипами Каина и Авеля.
Таким образом мы можем предположить, что архетип Тени и срытые в нём бинерные фигуры, связанные с влечениями хищника и жертвы, являются одними из наиболее существенных и динамичных, креативных, трансформирующих факторов судьбы как «индивидуальной психограммы», или, в терминологии метода глубинных трансформаций (МГТ) – аутентичного жизненного сценария.
Исследование влияния Тени как фактора судьбы является приоритетной задачей МГТ и большинства исследовательских, развивающих и коррекционно-терапевтических программ Ассоциации глубинной психологии «Теурунг».
Особый интерес в этом отношении представляет коррекционно-терапевтическая программа «Диалоги Марселя и Жюстины». В название этой программы помещены имена героев литературных произведения Стендаля и маркиза де Сада, символизирующие вовлечение человека в безысходные, жестокие страдания, смыл которых в своей жизни он стремится понять.
Методами герменевтического понимания, проективной диагностики, спонтанного воображения, ретроспективного анализа и драматерапии на первых сессиях программы мы выявляем у участников внутреннюю диаду «Садист-Страдалец» на наиболее глубоких уровнях отногенеза. Исследуя диссоциативный травматический опыт детства, мы уделяем ключевое внимание формированию бессознательных механизмов смыслопридания травмы, помогающих детскому Эго преодолеть состояние беспомощности и недоумения, и заполнить смысловой вакуум.
При этом автономный бессознательный комплекс, названный нами «Внутренний Садист», осуществляет смыслопридание травмам, диссоциирующим детское Эго, являясь персонификацией на уровне личного бессознательного архетипа Каина. Этот комплекс пробуждает в сознании ребёнка наиболее архаичные, нуминозные смыслы и переживания, связанные с идеями рока, неотвратимой судьбы, неизбежности страдания и самопожертвования, долженствования терпеть и подчиняться.
Таким образом «Внутренний Садист» является для детского Эго личным, персонифицированным Каином, внушая ему мысли об аксиологичности страдания как судьбы и тем самым давая возможность осмысления и принятия психологической травмы, которая непереносима для детского Эго и грозит разрушением личности.
Другой автономный бессознательный комплекс, получивший название «Внутренний Страдалец», персонифицирует в сознании архетип Авеля, продуцируя смыслы и переживания уязвимости, виктимности, провокативного изгойства. Под влиянием этой фигуры ребёнок ощущает наиболее нестандартные, креативные, уникальные качества своей аутентичности как уязвимость, изгойство, личностную ущербность, при каждом проявлении неизбежно провоцирующих наказание со стороны жестокой, неумолимой судьбы, олицетворяемой «Внутренним Садистом».
Выводы
Как показывает практика реализации программы «Диалоги Марселя и Жюстины», диада «Внутренний Садист-Внутренний Страдалец», формируясь в период дошкольного детства, по мере взросления становится глубоко бессознательной и влияет на сознание с особенной силой тогда, когда препятствия и боль, с которыми сталкивается человек, воспринимаются им как субъективно непереносимые и, главное, не обнаруживающими смысла.
Нуминозная аксиология архетипической диады Каина и Авеля позволяет сознанию преодолеть состояние разрушительной, ступорозной беспомощности (anoia) ценой глубокого инфантильного регресса и фаталистически-виктимного состояния души.
Кроме таких непосредственных проявлений этого комплекса в эксквизитных ситуациях, его влияние на судьбу как аутентичный жизненный сценарий личности носит куда более обширный опосредованный характер. В ходе ретроспективного анализа участников программы, направленного на травматические воспоминания, мы обнаруживаем, что уже в период дошкольного возраста фигура «Внутреннего Садиста» начинает проецироваться на лиц из ближайшего социального окружения, создавая основу для того типа отношений, который Л.Сонди назвал семейным садомазохистическим дуальюнионом, что влияет на дальнейшую индивидуацию личности, формируя феномен «навязанной судьбы».
Резюмируя наше исследование мы можем сказать, что судьба как жизненный сценарий является моделью онтогенеза, основанной на диалектическом взаимодействии открытой ещё З.Фрейдом триады: бессознательное <-> сознание <-> сверхсознательное.
Эта модель опирается прежде всего на филогенетически первичные, констеллированные в соответствии с аутентичным Эго комплексы бессознательного и сценарии их реализации. Среди всех комплексов такого рода особое значение принадлежит архаическим комплексам коллективного бессознательного – архетипам, а в особенности архетипу Тени.
Этот комплекс содержит в себе наиболее динамичные и релятивные ресурсы влияния на судьбу. Исследование Тени, её манифестаций и трансформационного влияния на Эго на уровне коллективного, родового и личного бессознательного открывает перед нами обширные перспективы влияния на процесс индивидуации личности, коррекции аутентичного жизненного сценария, осуществления интегрирующих трансформаций и достижения холистичности психики.
Автор
Александр Сагайдак